Южный комфорт
Шрифт:
– Масляк, - сказал доктор.
– Твердохлеб.
– Прибыл точно.
– Благодарю. Ваша машина?
– кивнул Твердохлеб на окно.
– Моя.
– Там знак.
– Видел.
– Запрещено останавливаться.
– Знаю. У меня разрешение останавливаться где угодно.
– Наверное, и обгонять где угодно?
– Полагаю, что да.
– И обгоняете, не придерживаясь правил.
– Если нужно. Я чрезвычайно занятой человек. Мое время измеряется не обычными параметрами. Принадлежу к людям привилегированным.
– Но на шоссе все машины
Не сказал, что он противник привилегий вообще, поскольку они портят не только людей, но и общественную мораль. Но достаточно и того, что сказал.
– Могу вас понять, - охотно согласился доктор.
– Вы привыкли придерживаться буквы закона там, где закон нужно приспосабливать к требованиям жизни.
– Приспосабливать - значит нарушать. А я не люблю, когда нарушают законы.
– А я принадлежу к тем, кто открывает новые законы. В моей лаборатории изобретаются такие материалы, которых не смог сотворить сам господь бог. Что вы на это скажете?
– Мне трудно судить о том, чего я не знаю, - спокойно сказал Твердохлеб.
– Ваша научная деятельность, судя по вашим словам, направлена прежде всего или же исключительно на пользу, мы же стоим на страже еще и добра. На различии между пользой и добром держится мир людской. Только в животном мире все основывается на выгоде, понятие добра - прерогатива человека.
– Это очень оригинально, - вскочил со стула доктор с явным намерением побегать по комнатке, но сразу же понял, что с его длинноногостью тут не разгонишься.
– Вы так просто спихнули всю науку в животный мир. Ор-ригинально!
– Философ из меня никудышный, - вздохнул Твердохлеб.
– Давайте лучше перейдем к вашему делу.
– Я все написал, - усаживаясь снова напротив Твердохлеба и пронизывая его довольно неприятным взглядом, воскликнул доктор.
– Все написано!
– Однако необходимы некоторые уточнения.
– Например?
– Ваша фамилия - Масляк или Маслюк?
– Я же сказал - Масляк.
– Подпись под заявлением не очень разборчивая. Тут похоже на Маслюк.
– Я слишком занятой человек, чтобы заботиться о разборчивости подписи.
– Должен вам сказать, что мне лично это дело совсем не нравится, нарушая все законы юридической этики, устало произнес Твердохлеб.
– В нем нет никакой доказательности, и у меня большие сомнения, сумеем ли мы вообще добыть какие-нибудь доказательства.
– Вы позвали меня, чтобы все это сообщить?
– Просто хотел вас предупредить, чтобы не надеялись на стопроцентный успех.
– Я не понимаю такой терминологии.
Этот человек не знал и не слышал ничего, кроме голоса мести. Совесть спала в нем вечным сном, в попытка Твердохлеба разбудить ее была просто смешной.
– Хорошо, - вздохнул Твердохлеб, - тогда перейдем к делу.
– Кажется, именно для этого я прибыл сюда, хотя мое время...
– Я знаю, как высоко ценится ваше время, но заявление тоже ваше.
– Вы не ошибаетесь.
– Вы пишете о деньгах.
– Да.
– Вы действительно... гм... давали деньги?
– Там написано.
–
– Гонорар за дополнительные услуги. Как коллега коллеге. В системе, где я работаю, существует разветвленная шкала премий, у Кострицы, к величайшему сожалению, ничего подобного... Тут был очень сложный случай. Я просил профессора уделить моей жене особое внимание. У нас долго не было детей. Жене врачи вообще запрещали. И вот - надежда. Она окрылила нас. Дело, к сожалению, усложнялось тем, что у меня отрицательный резус. Знаете этот резус-фактор? Более восьмидесяти процентов людей имеют резус положительный, то есть их кровь ничем не отличается от обезьяньей. Есть такая индийская обезьянка макака-резус, она и стала эталоном. Незначительный процент людей имеет резус отрицательный. Человеческая кровь.
– Я знаю, - кивнул Твердохлеб.
– У меня именно такая. У вас какой резус?
– Не интересовался. Не было нужды. Но, должно быть, обезьяний, потому что никогда не давал взяток и не имею намерения давать.
– Ор-ригинально!
– попытался засмеяться доктор.
– Резус и взятка! У вас довольно неожиданный ход мыслей.
– А у вас? Сперва дать Кострице деньги, как коллега коллеге, а потом написать на него в прокуратуру. Тоже как коллега на коллегу?
– Но ведь моя жена умерла! Вы понимаете, что это такое - умирает самый близкий человек!
– Глубоко вам сочувствую. В ее смерти виновен профессор Кострица?
– Я не говорю этого. Был действительно очень тяжелый случай. Может, безнадежный. Но Кострица иногда делает вещи невозможные. Должен был сделать и здесь. Но не сделал. Не сумел. Не умеешь - не обещай. Его перехвалили, а я поверил. Дутый авторитет. Я презираю таких людей. Их нужно ставить на место. Сам я привык делать свое дело безупречно. Даже не на пределе человеческих возможностей, а за пределами. Вы меня понимаете?
– Вполне. Но поймите и меня.
– Я готов отвечать даже перед Организацией Объединенных Наций! После того как умерла моя жена, я готов на все! Ни надежд, ни страхов. Но я свалю этого божка, этого идола! Первобытные народы были предусмотрительны и делали своих божков из глины, чтобы иметь возможность разбивать их, когда те не оправдывали их надежд. Мы же увлеклись только твердыми материалами: бронза, мрамор, гранит. Но если бы этот Кострица был даже из космического сплава, я...
– Хорошо. Возвратимся к нашим баранам. Давайте надлежаще все оформим. Вы дадите подписку о том, что вас предупредили об ответственности за ложные факты.
– Только никаких подписок!
– Тогда - никакой проверки.
– Увидим-увидим. Я все написал в заявлении и больше писать не имею намерения. А ваша обязанность...
– Но ведь формальности...
– Тогда будьте последовательны. Вызывайте меня снова официальной повесткой, которую со временем вы тоже приобщите к делу.
– Я хотел сберечь ваше время и ваше...
– А вы не берегите. Не берегите!
– Масляк поднялся и посмотрел на Твердохлеба уже откровенно враждебно.
– Исполняйте свой долг так, как выполняю его я.