Южный полюс
Шрифт:
Если взять данные лучшего отгадчика, среднемесячная температура всего на какие-нибудь десятые градуса отличалась от истинной. А средний из всех этих средних результатов был настолько близок к истине, что разницей практически можно было пренебречь. Собственно, я потому, главным образом, и придумал всю эту затею. Есть выход на тот крайний случай, если мы останемся совсем без градусников.
По этому поводу добавлю, что в большой переход на юг мы взяли с собой четыре термометра. Температуру воздуха измеряли три раза в день. Все четыре градусника привезли домой в целости и сохранности. Отвечал за эти наблюдения Вистинг, и то, что он не разбил ни одного термометра,
Чтобы лучше представить себе наши будни, заглянем на базу Фрамхейм. Раннее утро 23 июня. На барьере царит полная тишина, знакомая только тому, кто сам побывал в этих краях. Полная тишина в подлинном смысле слова.
Поднимаемся по старой колее от того места, где стоял в первый раз «Фрам». Идем и поминутно останавливаемся, спрашивая себя: возможно ли такое на самом деле? Никто еще не видел такой непостижимой красоты… Вот северный край барьера «Фрама», по соседству – Маунт-Нельсон и Маунт-Ренникен, а дальше, зубец за зубцом, пик за пиком, один выше другого громоздятся старые, седые торосы. И восхитительное освещение. Откуда этот удивительный свет?
Светло, как днем, а ведь сейчас самые короткие дни в году. Теней нет, значит, луна ни при чем. А, вот оно что: сегодня в небе играет на редкость яркое полярное сияние.
Словно природа захотела в честь гостей показаться в лучшем своем убранстве. В самом деле, он красив, ее наряд. Безветрие, сверкающие звезды. И ни звука. А впрочем… Что это? По небу, как огненный луч, пробегает сполох, и его полет сопровождается шелестом. Тс-с… Слышите? Вот опять скользит, теперь в виде ленты, отливающей красным и зеленым. Замирает, будто раздумывая, в какую сторону двинуться, и плывет дальше с неровным шелестящим звуком.
Да, в это чудесное утро природа преподнесла нам одну из своих самых таинственных загадок – говорящее полярное сияние.
– Вернетесь домой, можете рассказывать, что сами видели и слышали полярное сияние. Ведь теперь вы больше не сомневаетесь?
– Сомневаюсь? Как можно сомневаться в том, что лично видишь и слышишь?
– И все-таки вы заблуждаетесь, как и многие другие до вас. Шелестящего полярного сияния не существует и никогда не существовало, это плод вашего воображения, которое жаждет таинственного и которому помогает ваше дыхание, замерзающее в холодном воздухе.
Прощай, прекрасная мечта! Остался только великолепный ландшафт. Возможно, я зря вас просветил. Чарующая таинственность во многом развеялась, и ландшафт утратил свою былую привлекательность в глазах гостей.
Тем временем мы миновали «Нельсон» и «Ренникен» и подошли к первому гребню. Внизу под нами, неподалеку возвышается огромная палатка, а подле нее видно две длинные темные полосы. Это наш главный продовольственный склад.
Убедитесь, в нашем хозяйстве полный порядок. Ящик на ящике, как на образцовой стройплощадке. Все обращены в одну сторону, номерами к северу.
– Почему вы выбрали именно это направление? – звучит естественный вопрос. – Намеренно?
Да, разумеется. Посмотрите на восток, вы заметите, что там небо на горизонте чуть посветлело. Это все, что осталось от дня на здешних широтах. При таком свете трудно что-либо разглядеть, и, если бы не полярное сияние, мы бы не держали ящики номерами к северу. Но слабое зарево на горизонте будет разрастаться, становясь все ярче. В девять утра оно будет на северо-востоке и поднимется в небе на 10 минут. Настоящим светом это не назовешь, и все же при нем без труда можно разобрать номера. Более того, вы прочтете названия фирм, которые стоят на многих ящиках. А когда
Вон в той палатке хранится сушеная рыба. Ее у нас много. Собакам голодать не придется. А теперь надо поторопиться, если вы хотите увидеть, с чего начинается утро в Фрамхейме. Вот этот флаг, мимо которого мы проходим, – веха. У нас пять вех между лагерем и складом. Они помогают в темные дни, когда дует восточный ветер и метет снег.
А вот и Фрамхейм стоит на склоне. Отсюда видно только тень на снегу, хотя до него недалеко. Острые крыши, что торчат на фоне неба, – собачьи палатки. Самой хижины не различить. Она совсем занесена снегом и утоплена в барьере. Кажется, вам стало жарко от ходьбы? Пойдем помедленнее, чтобы вы не очень вспотели; потеть вредно. Сейчас всего каких-нибудь минус 40°, да еще безветрие, не мудрено и упариться, если быстро идти.
Сейчас мы с вами как бы на дне котловины. Если вы наклонитесь и посмотрите на горизонт, то при некотором усилии можно различить гребни и торосы.
Приближаемся к склону, где стоит наш дом. Мы намеренно поставили его в этом месте, считая, что он тут будет хорошо защищен. И не ошиблись. Если здесь и бывает ветер, то преимущественно восточный и не очень сильный. Пригорок надежно прикрывает от него. Построй мы наш дом на площадке около продовольственного склада, мимо которого только что прошли, нам, конечно, пришлось бы иметь дело с ветром всерьез.
Да, только вы поосторожней, когда подойдем к дому, чтобы вас собаки не услышали. У нас их теперь около 120 штук, и, если они поднимут лай, конец очарованию полярного утра!
Вот мы и пришли, и того света, который есть, достаточно, чтобы разглядеть окрестности. Что, вы не видите дома? Охотно верю. Труба, что торчит вон там из снега, – все, что осталось над барьером. Видите щит на снегу – это вовсе не случайно брошенный люк, а вход в наш дом. Спускаясь в глубь барьера, пригнитесь пониже. Здесь, в полярном краю, масштабы небольшие, особенно не размахнешься. Сперва четыре ступеньки вниз, осторожно, они довольно высокие. Хорошо, мы пришли вовремя, проследим все с самого начала. Лампа в коридоре не горит, значит, Линдстрем еще не встал. Держитесь за хвост моего анорака и шагайте за мной. Этот ход, в котором мы сейчас находимся, ведет в тамбур. Ой, простите, ради бога, умоляю вас. Вы ушиблись? Совсем забыл вас предупредить о пороге в дверях тамбура. Вы не первый шлепнулись, споткнувшись о него. Все мы проделывали этот номер. Теперь-то научены, больше не попадаемся.
Если вы подождете секунду, я зажгу спичку, и мы найдем вход. Вот это кухня. Теперь превратитесь в невидимку и сопровождайте меня весь день, и вы увидите, как протекает наша жизнь. Сегодня, как вам известно, канун Иванова дня, мы работаем только до обеда, зато вы увидите, как мы отмечаем вечером праздник. Обещайте мне, когда будете передавать домой свои репортажи, не сгущать красок. Ну, пока…
Др-р-р-р-р. Будильник. Я жду, жду… Дома я привык, что за звонком будильника следует шлепанье босых ног по полу, громкий зевок или еще что-нибудь в этом роде. А здесь – ни звука. Покидая меня, Амундсен забыл сказать, где мне лучше всего спрятаться. Я сунулся было следом за ним в комнату, но там такой воздух… И без объяснения сразу понятно, что здесь, в помещении 6 на 4 метра, спит 9 человек.