Южный шторм

Минский Анатолий

Пираты заухмылялись.

– А у тебя губа не дура, новичок, - Каторжанин сплюнул сквозь щель в зубах. – Тей дорого стоит. За них выкупом платят больше, чем за десяток дохлятин из трюма. Так что – проваливай.

– Больше. Но за живого, а не за труп.

– Не по понятиям, - тупо упёрся рябой. Уценка товара на одну голову человечьего стада не навлечёт на него таких последствий, как преждевременный делёж барыша, тем более – без участия главаря.

Рикас начал закипать. В ушах зашумело, под ложечкой завихрилась Сила. Уродливые невежественные ублюдки

с испитыми рожами скалятся в лицо. И от этого стада зависит выживание… кого? Пусть не родственника, не близкого человека, не прекрасной дамы, но единственного заслуживающего жить дальше и жить достойно. Лет тридцать-сорок назад любой тей приходил на помощь другому благородному. Времена минули, но отец уверен, что именно старые нравы были правильные, честнее нынешних. Что мешает если и не изменить всё общество, то хотя бы самому и на своём месте оставаться таким – старомодно-правильным?

– Слушай меня и заруби на носу, если память короткая. Я принял решение вывести его из клетки. Если не нравится – крикни сигнальщику, пусть Туз спускает шлюпку и гребёт к нам.

Веселье на шканцах немедленно улетучилось. Самый молодой участник налёта затевает бунт? Две или три руки потянулись за револьверами, но притормозили на полпути. После абордажа нет никаких развлечений, перепалка юнца и Каторжанина – что бесплатное представление комедиантов. Да и командир, скажем прямо, не самый авторитетный.

Если не умом, явно – недоразвитым, то инстинктом привыкшего жить в стаде хищника рябой понял, что слабину дать нельзя. Улетучатся остатки его иллюзорной власти.

– Я другое предложу. Просто пошлю тебя на… - он обрисовал извилистый маршрут с забавными интимными приключениями. – Или просто выкину за борт.

– Даже так? Попробуй. Первого раза – мало?

Рикас щёлкнул курком, окончательно переходя границу простого оспаривания приказа и открытого бунта. Его соперник грозно хмыкнул пухлым носом цвета сливы. Подумав, отпустил рукоять револьвера.

– Да я тебя… - последовало уточнение, кого именно. – Я тебя голыми руками порву!

По опыту прежней схватки он знал ловкость худосочного соперника. Теперь решил взять верх просто массой тела, просто задавив и придушив бунтаря. Рябой кинулся вперёд, норовя опрокинуть на спину и вцепится в горло.

Битвы не вышло. Тей просто отступил к перилам трапа. Когда Каторжанин налетел со скоростью и энергией локомотива, Рикас перебросил его через себя, используя импульс противника. Пират грохнулся на ступени трапа головой вниз. Тело перевернулось несколько раз и успокоилось на полуюте, разок дрыгнув ногой для порядка.

Рик приблизился к начальству и двумя пальцами брезгливо взялся за сливовый отросток на лице. Дёрнул за нос вправо и влево – голова мотнулась точно на ниточке.

Сверху уставились шесть пар глаз… Точнее – шесть пиратов, не у каждого полный комплект. В глазах любопытство и вопрос: что дальше предпримешь, смелый юноша? Ни в одной армии и ни в одной банде высшее начальство не обласкает за убийство среднего начальника.

На шкафуте столпились

работорговцы. В рядах их победителей – явный разлад. Можно попытаться отбить судно, вот только его снова возьмут на абордаж.

Пауза затягивалась. Рикас кожей ощутил, что нужно немедленно разрулить ситуацию. Он снова взбежал на квартердек. Разговаривать с пиратами снизу вверх – сразу ставить себя в невыгодную позицию. Так они выше только в силу разницы в росте.

– Рябой ушлёпок полез драться со свободным охотником, не рассчитав силы. Споткнулся и разбился. Сожалею. Командование судном принимает самый умелыйи сильный боец. То есть – я. Временно, до утверждения Тузом, - при виде их замешательства от невероятного нахальства новобранца Рикас для усиления добавил: - Несогласный пусть сделает шаг вперёд. Могу уложить шпагой, саблей, револьвером, голыми руками или тейской Силой. Есть желающий?

Самый старый из команды покрутил головой. Драться с новичком он не желал, но решил внести ясность.

– Ты резок, Тощий, да не учитываешь одну вещь. С тобой нас было восемь, вахты делили на четыре пары в сутки. Нам теперь – что, снова через четыре часа на два?

– Ровно так вы стояли, пока я не очнулся, Каторжанин считал ниже своего ранга нести вахту. Верно?

Да, но абордажники не желали напрягаться. Формула «два часа вахты после шести на отдыхе» их устраивала больше. И тей пошёл на риск.

– Когда синьор Дараньон восстановит силы, буду нести вахту с ним на пару. За него ручаюсь.

Ветеран задал единственный вопрос.

– Тощий, ты не отличаешь стеньги от вант и гюйс от брамселя. Задохлик из рабов – тоже. Собираешься нас утопить? – пока Рикас собирался с ответом, пират неожиданно сам предложил выход. – Ладно! Я сам выйду ночью с тобой или с ним.

Можно было поблагодарить за заботу, но далее он разразился цветастой тирадой в адрес заносчивых неумелых теев. «Спасибо» застряло в гортани.

Отмытый и накормленный, Дар вернулся в нормальное состояние дня за три. Он, много раз пересекавший восточный океан на торговых судах, не приходил в ступор от слов «взять на гитовы за середину марселей».

Разумеется, с парусами управлялись исключительно члены бывшего экипажа. Но им нужно правильно подать команду и убедиться, что пленники выполняют её как должно. С малым запасом угля работорговые суда львиную долю пути преодолевали под парусом, пар использовался только в гаванях да при особых ситуациях.

Возможно, дельцы с невольничьего рынка не удосужились проделать простой расчёт: сколько нужно дополнительного питания на прокорм живого товара из-за долгого времени в пути. Или: какова величина дополнительной выручки, если привезти рабов быстро, не дав половине или трети загнуться в пути. Нет, не утруждались, экономили на всём и не принимали во внимание смертность в трюме. А точнее приравнивали смертность людей к падежу скота.

Рикас сделал всё, что мог – спас одного Дара, разменяв его жизнь на жалкое существование Каторжанина. И тот не скрывал благодарности.