Южный шторм
Шрифт:
Сила… Приди!
Горячий клубок моментально откликнулся трепетом внутри, вызвав новый прилив тошноты. Он же укрепил волю. Рикас перевернулся на четвереньки и пополз. Он вихлялся как раненый пёс, при этом старался не задеть парусиновые койки с храпящими телами свободных от вахты.
Голова ударилась в бочку и словно рассыпалась на тысячи раскалённых угольков. Собрав себя воедино, Рикас в неверном свете из верхнего люка рассмотрел ковшик у соседней бочки.
Вода! Пусть затхлая и тёплая, но вода… Величайшая ценность на свете.
Если
Неполноценная замена душу возымела лечебное действие. Рикас вскарабкался на палубу, где совершенно ослеп от невероятного тропического солнца. К леерному ограждению он добрался на ощупь, где, наконец, смог получить облегчение. Ползти в гальюн, подвешенный под бушпритом, было безумием – просто сорвался бы мимо сетки под форштевень.
– Гляди, Каторжанин, наш жмурёнок выполз, чтоб его… И ещё три раза тем же местом…
Глумливые голоса, до боли знакомые по пребыванию на острове, прозвучали как родные. Даже рябой ничего теперь не сделает. Он знает – о любой его выходке Тузу непременно доложат.
Горстка пиратов-республиканцев сгрудилась на шканцах. Рикас уточнил расклад, он соответствовал рассказу Огрызка и его подельника. «Свои» бандиты командуют экипажем из работорговцев, потому что собственных сил явно недостаточно для постановки и поворота парусов. Малочисленность обеих групп красноречиво сообщает: полегло много народа, явно больше, чем Туз предполагал. Но выжившим – выгоднее. Добыча будет поделена между меньшим числом карманов.
– Тощий! Поднимайся на квартердек!
В такой сложной среде нужно обзаводиться друзьями. Отец много раз рассказывал, что у него ничего не вышло бы, если бы не поддержка верных, друзей – Горана и Марка. Но с кем здесь может возникнуть дружба? С отпетыми бандитами? Когда было сильно Ламбрийское королевство, у его военных моряков была любимая забава – «яблочко». В каждой битве сколько-то пиратов непременно сдавались в плен в расчёте на снисхождение. Их отправляли на каторгу или увечили. Но большинство вешали на реях, и они болтались как яблоки на яблоне.
В команде Туза, как и среди работорговцев, все достойны яблочной судьбы. Теперь, пожалуй, и Рикас тоже… Какой, к чёрту, Рикас! Обычный разбойник по кличке «Тощий», раз участвовал в налёте и убивал ради наживы. Ничем не лучше коллег по промыслу. Впору корешиться с коллегами по промыслу.
Кстати, о наживе. Кроме одежды, на теле нет ничего. Ни револьвера, ни тесака. Как ни болит голова, нужно начинать с возвращения вещей. Если не озаботился, пираты уверуют – так тому далее и быть. Слабаку в этом обществе не выжить.
– Эй… Кто меня облегчил? Ствол, нож?
Рикас, стараясь не качаться, поднялся на высокую кормовую площадку. Кто-то протянул револьвер и перевязь с кобурой. Красть у своих,
– Тесак?
Хранитель, явно надеявшийся не увидеть хозяина револьвера живым и оставить пушку себе, равнодушно ответил:
– Дьявол его знает. Ствол я приныкал, чтобы эти не подмыли, - презрительный кивок указал на копошащихся неудачников минувшей битвы. – Ножика не видел.
Расспрашивать побеждённых Рик не захотел. Только высматривал, что у пиратов торчит за поясом. Ножи, кортики, тесаки, кинжалы – морской бродяга чувствует себя голым, если не владеет хоть какой-то смертоносной железкой. Оттого элита на шканцах позволила оставить им игрушки.
Рикас перебрался на корму, в офицерские каюты. Собственно, в матросском кубрике он ничего не оставил, кроме зловонной лужи. Каторжанин вставил в его в очерёдность вахт. Через каждые четыре часа нужно подниматься на полуют и зорко следить, как нижняя каста справляется со своими обязанностями, ставит и убирает паруса, копошится на палубе.
– Слушай, а почему бы не освободить рабов? Кого-то из них поставить к шпилям, или палубу драить – для этого особого ума не надо.
Рябой пират глянул на Рикаса как на несмышлёного ребёнка.
– Ты с дуба рухнул? Они – товар, а не команда, растуда их три раза.
– Но мне говорили – в Республике рабство отменено и запрещено!
Ветеран преступного промысла широко ухмыльнулся, показав некомплект зубов в прорехе между усами и бородой.
– Так и есть. Поэтому продадим их лордам, мать их…
Молодой человек наивно рассчитывал, что рабов освободят. В крайнем случае – заставят отработать освобождение. Но сдавать лордам Архипелага, отправлять на невольничий рынок… Всё-таки Республика не многим отличается в лучшую сторону. Если вообще отличается.
А он, Рикас, ещё и долю получит от продажи человечьего мяса.
Неуютно ощущал себя и его отец. Он нарушил обещание – не распространять в мире Икарии оружие, известное за её пределами. Конечно, изготовить большинство образцов невозможно, но кое-какие, в другом мире давно устаревшие виды смертоубийственных приспособлений, несложно выпустить даже в условиях Архипелага.
Оправдание одно – пираты будут убивать друг друга.
Если ещё нужны какие-нибудь оправдания. По большому счёту, тей давно уже уравнял себя с местными головорезами. По возвращении домой нужно бросать гвардию, отказываться от шевронов элит-офицера, коих более не достоен, и просить службу в далёких краях. Попросту – всё начинать заново. После сорока это очень непросто.
А пока в качестве грехопадения Алекс показал Йоргосу эскизы. Конечно, он не обладал художественным даром, как покойная Эльза Мейкдон, рисунки вышли корявыми, зато передали основную идею – бочонки с взрывчаткой висят на якорях в толще воды.