Южный Урал, № 31
Шрифт:
Солнце закатилось. Небо раскрасилось множеством оттенков от фиолетового на востоке до красно-оранжевого на западе. Не небо, а павлиний хвост!
— Смотри, смотри! Кан-Тоо наливается кровью!
Над темно-синей зубчатой полосой гор на фиолетовом небе резко вырисовывается рубиновый треугольник Хан-Тенгри.
Мы долго с восхищением смотрим на эту незабываемую картину. Наконец краски меркнут. Пора спать.
Забравшись в спальные мешки, долго лежим молча. Несмотря на усталость, сон не приходит. Тишина —
Звезды начинают меркнуть. Взошедшая луна осветила все каким-то волшебным светом. Зеленовато засеребрился снег на вершинах. Словно клочья ваты, повис туман в ущельях.
Вспоминаются слова альпинистской песни, и я тихонько напеваю:
Горы спят в молчанье; звезды вылезли на небо; К ущельям подбирается туман. Осторожней, друг! Ведь никто из нас здесь не был — Среди хребтов могучих гор…— Камал, ты спишь?
— Нет.
— Я тоже.
— Догадываюсь.
— А, ну тебя к бесу!.. Небось, все думаешь, как башню брать будем.
— Да. Это, пожалуй, самое трудное место… А ночь! Спать совсем не хочется — так и любовался бы ей!
Утром, проглотив завтрак, начали штурм башни.
Прерывающаяся полочка, шириной в три пальца, по спирали уходит вверх. Решили идти вдоль нее. Один за другим. Камал забивает скальные крючья и уходит все выше и выше. Лишь стук молотка да отрывистые слова: «Веревку!», «Еще метр!», «Выбирай!» — говорит о тяжелой работе.
Два часа пролетели, как несколько минут!
От башни идет крутой снежный склон, дальше — вершинные скалы. До них рукой подать! Но мы знаем, как обманчивы горы — пройдет еще не один час, прежде чем мы взойдем на вершину.
Глубоко проваливаемся в рыхлом, сыпучем снегу. Темные очки запотели. Во рту пересохло.
— Кавказское солнышко, — чуть слышно говорит Камал.
Солнце печет, будто хочет отдать все тепло, которого мы не видели, пережидая много дней непогоду.
Идти все труднее. Перед глазами у меня рюкзак и однообразно поднимающиеся и опускающиеся ноги Камала.
Вершинные скалы кажутся просто раем!
Вот и тур — пирамидка из камней. Внутри консервная банка с запиской восходителей.
А вокруг все то же неспокойное море вершин! И каждая по-своему хороша и красива. Вон мрачной стеной чернеет Джигит, а рядом с ним, как паук, раскинул свои щупальцы и гребни Каракольский пик. А это? Джеты-Огузская стена? Она самая. Белая иззубренная громада приковала наши взоры. Вот это стена! На добрых два километра подняла она пилу своего гребня над ущельем!
Как чудесно гармонирует нежная зелень лесов и альпийских лугов со смуглостью скал и белизной вечных
Пишем свою записку. Натопили воды, подкрепились. Прощальный взгляд вокруг. И вниз!
Пока спускаемся быстро. У башни небольшая задержка — забиваем крюк, чтобы спуститься по веревке к месту нашей ночевки. На заснеженных скалах наш стремительный спуск замирает — коварны эти скалы. Малейшая неосторожность может привести к непоправимой беде. Тщательно ощупываем каждый камень, прежде чем поставить на него ногу или опереться рукой. Недаром поется: «Подъем тяжелый — труднее спуск».
Начинает сказываться напряжение — руки дрожат. Скорей бы лед! Еще вчера я с проклятиями думал о нем во время подъема, — сегодня не дождусь, когда мы дойдем до него. Там спуск проще: забил крюк, навесил веревку и спускайся по ней!
Слаженно и быстро проходим ледовый склон и бежим вниз к леднику. Нам еще придется петлять среди его громадных трещин, но это уже кажется простым. Мы надеемся, что наши вчерашние следы сохранились.
— Смотри, Саня, ребята идут!
Далеко впереди четыре черные точки.
— Это камни, небось.
— Опять ты невнимателен! — укоризненно бросает Камал. Я вспомнил, что вчера там не было никаких камней. Вглядываюсь — точки двигаются.
— Идем быстрее, им тяжело подниматься.
Усталости как не бывало. Почти бегом спускаемся к друзьям. Хорошо, что следы наши, хотя и плохо, но сохранились, и мы не тратим времени на поиски выхода из лабиринта трещин.
Радостная встреча! Как обычно, все говорят разом — и никто не слушает. Обнимаемся с Камалом и поздравляем друг друга с победой.
Ребята ни за что не хотят оставить нам наши рюкзаки. Насилу уговорили их. Возбужденные, с шутками спускаемся к лагерю.
У палаток выстроились участники экспедиции.
— Смирно!
Камал — начальник спортивной части нашей экспедиции — докладывает дежурному по лагерю:
— Товарищ дежурный! Спортивная группа успешно совершила восхождение на пик Аютёр!
— Восходителям на пик Аютёр наше физкульт-…
— Ура! Ура! Ура! — шум горной речки потонул в этом радостном крике.
Традиционное какао давно готово.
— Ну, с днем рождения, Саня! — говорит Камал, поднимая кружку.
И я внезапно вспомнил, что сегодня действительно день моего рождения.
— Спасибо, Камал! Спасибо тебе, товарищ!
ЭТИХ ДНЕЙ НЕ СМОЛКНЕТ СЛАВА
Василий Муравенко
МОЛОДОСТЬ АТАКУЕТ
(К 40-летию комсомола)