Южный Урал, № 31

Писатели Российской Федерации готовятся к Первому Учредительному съезду. На конференциях в областях и краях идет большой разговор о том, чтобы литераторы

смелее вторгались в жизнь, живописали своих замечательных современников, повышали мастерство.

«Правда» в одной из передовых статей писала:

«Для писателя-патриота нет более высокого призвания, чем жить в своем творчестве делами и жизнью народа, его интересами, думами, надеждами».

С первых же дней советская литература шагала в ногу со временем. Разве творчество В. В. Маяковского не является доказательством того, что художник слова, если он истинный художник, не может оставаться слепым и глухим к судьбе своего народа, к борьбе своих современников? Поэт считал себя «партией мобилизованным и призванным»; творя, он выполнял приказ революционной эпохи, приказ своей совести. Большинство крупных советских писателей вело себя именно так.

Поэтому совершенно смехотворными кажутся потуги некоторых «теоретиков» доказать «теорию дистанции». Жить активной жизнью в литературе — это значит активно жить делами и мыслями своего народа, строящего коммунизм.

Разумеется, все это в полной мере относится к отряду южноуральских писателей. Отрадно отметить, что молодые литературные силы нашей области, как это показала состоявшаяся весной конференция, поднимают в своих произведениях важные темы современности, участвуют своим творчеством в великой всенародной борьбе за построение коммунизма. Можно с полным основанием сказать, что у нас растет способная литературная молодежь, горячо участвующая в общем литературном деле. Произведения Рустама Валеева — совсем еще молодого человека, а уже прошедшего немалую жизненную школу, машиниста локомотива Михаила Колягина и других литераторов вызвали интерес читателей именно тем, что авторы стремятся писать на острые, волнующие темы дня.

Читатели ждут прежде всего книг о рабочем классе, крестьянстве, интеллигенции Урала от писателей старшего поколения, накопивших уже значительный жизненный и литературный опыт. В Челябинском, Свердловском и московских книжных издательствах в ближайшее время выйдут книги ряда южноуральцев. Можно с удовлетворением отметить, что в лучших книгах острые темы современности находят свое отражение. Однако сделано еще мало. Наши писатели в долгу перед народом. Пристальнее наблюдать жизнь, видеть ее с позиций борца за коммунизм, активно участвовать в ней, ежедневно, ежечасно укреплять и повышать свое мастерство — таковы наши задачи.

Сейчас весь советский народ готовится к XXI внеочередному съезду партии. На нем будут намечены новые пути нашего движения к коммунизму. Творцами грядущих успехов будут простые советские люди, наши современники. И нет для писателя более высокой чести, чем честь участвовать своим творчеством в их благородной борьбе. Создавать произведения, достойные своей замечательной эпохи — вот что требуют от нас партия и народ!

Ильдар

закрыл за собой дверь, осторожно поставил у порога заиндевелый фанерный чемоданчик и переступил с ноги на ногу.

— А-а! Ну, если приехал, — будь смелее. Проходи. Не к чужим явился, — произнес знакомый хрипловатый голос.

Дед взял Ильдара за локти, подвел к окну, на свет.

— А ну-ка, погляжу на тебя.

Смотрел он долго, собрав к переносью клочковатые седые брови. Глаза у деда темные, еще не выцветшие, сидели глубоко и оставались всегда в тени. Большеносый, с коричневым неулыбчивым лицом, он ходил твердо и неторопко, выставив вперед свою острую бородку. Казалось, кто-то дернул однажды за нее, дед вытянул вперед подбородок — да так и оставил.

Мальчиком Ильдар боялся деда. Да и теперь сторонился его.

— Белый какой-то стал, — выдохнул наконец дед, легонько отталкивая Ильдара от себя..

— В бане чисто вымылся, — пошутил Ильдар без улыбки: шутить ему не хотелось.

— Ел плохо, что ли? — раздумчиво продолжал дед, как будто не слыша. — Или, может, работал много?

Потом он щепал лучину на самовар. Ильдар, раздевшись, сидел на широкой, под серой мягкой кошмой, лавке, трогал ладонями нажженные морозом щеки, ощущал, как отходят от холода ноги, и было ему уютно и радостно.

Дед медленно ходил по комнате, хлопал дверцами шкафчика, доставал оттуда чашки и ложки, потом принес казан с бараньим супом, самовар. И от всего этого вдруг пахнуло несказанно дорогим и знакомым.

…Тогда они жили в городе, районном центре. Ильдар учился в школе. По утрам его будил дед. С усилием разлепив веки, Ильдар потягивался в постели и, выпростав руку из-под одеяла, снова прятал ее — было холодно, вставать не хотелось. И так же меднобокий самовар гудел тогда.

— Ну, побаловался — хватит. Вставай! — строго говорил дед и сдергивал с него одеяло. Ильдар злился; ему хотелось плакать, но слезы не помогли бы: мама уже на работе, а старший брат Идрис, десятиклассник, плескал на себя холодной водой из умывальника и кричал, обернувшись:

— Правильно, бабай!.. Не давай нежиться парню!

Ильдар садился за стол, и дед поил его кипяченым молоком, чаем, подвигал сковородку с яичницей и все ворчал, что Ильдар мало ест. После завтрака старик укутывал Ильдара в большой пуховый платок поверх шапки и воротника и, коротко засмеявшись, говорил:

— Вот, законопатил! Все исполнил, как мать велела. Иди!..

Теперь все это отчетливо возникло в памяти. Идрис давно уж закончил школу, отслужил четыре года во флоте, потом выучился на курсах механизации на тракториста и весной прошлого года поехал на целину.

Попрощавшись с дедом и матерью, он подошел к Ильдару и, хлопнув его ладонью по плечу, сказал:

— А ты получай аттестат и без задержки ко мне. Это самое лучшее. Вот так!

Ильдар ничего не ответил брату и подумал:

«Едет куда-то в деревню и радуется. Ну, что там? Скука… Ведь человек должен искать в жизни какую-то цель, ведь у каждого есть что-то главное в жизни, к чему он стремится. Вот я, например, хочу быть инженером-металлургом. А он?… Просто пахать землю?..»

В институт Ильдар не поступил, и в это невеселое для него время приехал вдруг Идрис и начал торопить домашних к отъезду: в совхозе он устроился прочно, построил себе дом и, кажется, собирался жениться.