Южный Урал, № 6
Шрифт:
Е л е н а П а в л о в н а (счастливо улыбаясь). Есть не сметь, товарищ муж!
О г н е в. Мой ходок недалеко… Пойдем! (Помогает Елене Павловне подняться, смотрит на свежий пень.) Что это? Куда вторая береза исчезла?
Е л е н а П а в л о в н а. Прохор срубил.
О г н е в (в гневе). Опять Прохор. Ну уж теперь я доберусь до него.
Е л е н а П а в л о в н а. Не надо. Я его так пристыдила. На него легко влиять. Он понимает главное. После смены он будет приходить в лабораторию, и мы сделаем его самым горячим защитником леса.
О г н е в. Прохора!
Е л е н а
О г н е в (подумав). А что? Мысль неплохая: самого отсталого сделать лучшим. (Смотрит на Елену, любуясь ею.) Какая ты у меня хорошая!
Е л е н а П а в л о в н а. Но трусиха. А что, если нас из совхоза выкурят? Страшно тяжело будет отрываться от дела, которое начато здесь!..
О г н е в. Да. Это было бы тяжело. Но мы ведь не одни. Мы часть большого, сильного, непобедимого всенародного потока, который стремится вперед… А разве можно оторвать, ну, скажем, одну быструю струю у реки или один яркий луч у солнца? Нет! Это невозможно!
(Слева появляется Самохин. Он слышит последние слова Огнева, подходит к нему и горячо жмет ему руку.)
С а м о х и н. И, кроме того, этого не допустим мы — коммунисты! Факт!
З а н а в е с.
КАРТИНА ПЯТАЯ
Служебный кабинет Хлебникова. Хлебников разговаривает по телефону. Он взволнован и испуган.
Х л е б н и к о в. К нам? Комиссия из обкома? Коллективное заявление на действия Огнева? (Слушает напряженно, потом потрясенный кладет трубку на место. Нервничая, ходит по кабинету.) А где, скажут, вы были, товарищ директор?.. Единоначальник? (Останавливаясь.) Да, Самохин отчасти прав. Я механически доверяю другим в таких делах, в которых сам не разбираюсь. Может быть, я действительно… (Подходит к шкафу с книгами.) Я к книгам не прикасаюсь уже несколько лет. (Открывает шкаф и перебирает книги, читая заголовки.) Забытые, далекие друзья? (С досадой закрывает шкаф и задумывается, потом отмахивается обеими руками от чего-то назойливого.) Ерунда! Слабость. Я же двенадцать лет руковожу. Мой опыт тоже многого стоит. (Быстро входит Долгополов. Хлебников садится в кресло, властный, самоуверенный.)
Д о л г о п о л о в (волнуясь). Говорят, комиссия к нам.
Х л е б н и к о в. А вы-то как узнали?
Д о л г о п о л о в. Слухи из района дошли, Алексей Иванович.
Х л е б н и к о в. Ох, уж эти слухи!
Д о л г о п о л о в. И я считаю долгом поставить перед вами вопрос…
Х л е б н и к о в (насмешливо). Опять об откомандировании вас.
Д о л г о п о л о в. Нет. О поведении агронома Огнева… Учтите: у меня тоже есть самолюбие.
Х л е б н и к о в. Измучили вы меня этой грызней. Как петухи: или я, или он…
Д о л г о п о л о в. К сожалению, дело зашло гораздо дальше, чем думаете вы, Алексей Иванович… (Хлебников встает и ходит по кабинету. Входит Николай.)
Н и к о л а й. Приказано подать машину. Разрешите заводить?
Х л е б н и к о в (Николаю).
Н и к о л а й. Алексей Иванович, модель стогомета лежит в мастерской, но никто и не думает делать пробные машины. Ссылаются на инженера, говорят — он запретил. (Хлебников вопросительно смотрит на Долгополова.)
Д о л г о п о л о в (Хлебникову). Выполняется ваше срочное задание о поделке решет для третьей очистки к комбайнам, людей нехватает, да и потом…
Н и к о л а й (резко Долгополову). А как будем скошенное сено убирать? (Хлебникову.) Я знаю: инженер против, он говорит, что это «журавль в небе»… Но, Алексей Иванович, ведь сенокос в разгаре, надо дать стогометы отделениям. Вы же сами говорили..
Х л е б н и к о в (продолжая ходить). Да, говорил, да, надо. (Подходит к Николаю.) Но сейчас мне не до этого, есть другие дела, более важные, понятно?
Н и к о л а й (с досадой махнув рукой, быстро идет к выходу и останавливается в дверях). Эх, Алексей Иванович, нет у нас этого… как его… (смотрит с возмущением на Долгополова) искры настоящей… (Уходит.)
Х л е б н и к о в (пристально смотрит вслед Николаю). Вот как! Странно. (Круто повернувшись к Долгополову, спрашивает его в упор.) Вы сказали: дело зашло дальше, чем я думаю. Извольте объясниться!..
Д о л г о п о л о в (избегая смотреть в глаза Хлебникову). Видите ли, Алексей Иванович, Огнев, как я замечаю, ставит ни во что не только меня, но и вас. Он считает себя выше всех.
Х л е б н и к о в (с досадой). Это все слова. Факты, факты!..
Д о л г о п о л о в. Он хочет подмять под себя всех. А отвечать за его рискованные опыты придется, в конце концов, нам с вами. Кузьму Петровича он называет халтурщиком и, не стесняясь, заявляет, что Середкин остается управляющим только при вашей поддержке. Да что говорить, этот человек и с вами хочет воевать.
Х л е б н и к о в (колеблется). Та-ак. А мне кажется: просто вам двоим тесно на одном поле — столкновение самолюбий…
Д о л г о п о л о в. Я «на мировое господство» не претендую. Хотя и говорится: плох солдат, если он не хочет быть генералом, — я не хочу.
Х л е б н и к о в. Ну это, пожалуй, не сильное место в вашем характере.
Д о л г о п о л о в (стараясь быть убедительным). И я ручаюсь, если вы поговорите с Огневым крупно и круто, сами убедитесь, что он и вас ни во что не ставит. Голову даю на отсечение!
Х л е б н и к о в (в раздумье, медленно идет к столу, в сторону). Ну что ж, попытаемся прощупать Огнева с этой стороны. (Садится.) Искры. У меня нет искры настоящей!? Нет! Сам Николай до этого не мог додуматься. Это подсказано ему кем-то…
(Входит Огнев.)
О г н е в. Разрешите. (Хлебников, молча, показывает ему на стул.)
Д о л г о п о л о в (потирая руки, в сторону). На ловца и зверь бежит.