Южный Урал, № 6
Шрифт:
(Торжественно высыпает из кулька половину содержимого на землю. Огнев склоняется к земле и, достав из кармана лупу, рассматривает пробу, все напряженно следят за ним.)
О г н е в (с досадой). Совсем темно. Ничего не видно.
Н и к о л а й (появляясь вместе с Ермилычем, помогающим нести лампочки). Дайте-ка я посвечу. (Расставляет лампочки на земле, щелкает выключателем. Яркий свет. Все ошеломлены. Только
О г н е в (вскакивая, радостно). Да вы знаете, что это такое? Изумительное открытие! Узкого места больше нет… Нет, вы скажите, что это такое? (Елена Павловна счастливо смеется. Все склоняются над пробой.)
Г о л о с а: — Навоз вроде старый, товарищ Огнев.
— Навоз? Разве в навозе коренья бывают?
— Нет, братцы, не навоз…
Е р м и л ы ч (рассматривая пробу). Торф, соколики мои, самый настоящий торф!..
О г н е в. Вот именно — торф! Тысячи тонн! Вы говорите — почва бедная. А разве нельзя новую богатую почву сделать? Торфование проведем — две подкормки, всем народом навалимся на землю… Лес? Пока взрослые деревья пересадим из лесной дачи, а потом саженцы подрастут. Поставим на сухом болоте мельницу — крошку торфяную делать… А? Сколько тогда можно с гектара взять? (Все с волнением смотрят на Огнева.) На первый случай — двести пудов на круг наверняка. Механиков возьмем за бока… Механиков…
П а в е л (взволнованный). Возьмемся, товарищи. Нас двадцать трактористов… Если каждый даст полторы нормы за смену, а на подкормку родню созовем — осилим Волчьи ямы в срок!.. Я первый берусь две нормы вырабатывать и своих домашних на помощь бригаде поднять…
Г о л о с а: — И я.
— И я тоже.
— Меня запишите.
— Меня с прицепщиком Василием Грудковым, тещу Лукерью, Егорку — сынка (Самохин записывает).
С а м о х и н. Правильно! Весь народ поднимем!
Н и к о л а й (торжественно). Ужин, товарищи, подан. (Все шумно рассаживаются. Николай достает из кабины патефон, заводит его.)
О г н е в. Ну теперь мы на линии, друзья… Теперь… Пусть уж волки с волчатами потеснятся.
З а н а в е с.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Декорация та же. Ночь. Луна. Гул работающих тракторов. У левого края стола Самохин беседует с Лизой, у правого — Огнев с Николаем. Николай с увлечением рассказывает о чем-то, рисуя в воздухе рукой воображаемые линии. Огнев, слушая Николая, набрасывает чертеж в своем блокноте. Елена Павловна дремлет в кабине автомашины. Говорят полушопотом, чтобы не разбудить спящих в вагончиках людей.
О г н е в (вставая). Так, так… Значит прямо на ходу скирдуют, а стожки можно впритирку рядом ставить?
Н и к о л а й. Вот именно. (Встает.) В одну шеренгу. (Жестикулируя,
Л и з а. Василий Иванович, помогите мне осенью поступить в институт.
С а м о х и н. Что это ты как на пожар — так вдруг!
Л и з а. Я колебалась, но сегодня товарищ Огнев, вы, Николай и Елена Павловна заставили меня решиться.
С а м о х и н. При чем же тут институт? Мы говорили о Волчьих ямах. Ты наша лучшая трактористка, только что избрана комсоргом отделения, самого отстающего… Тебе и карты в руки!
Л и з а. Но время летит так быстро! Сегодня мне исполнилось семнадцать лет, десять месяцев и двадцать дней.
С а м о х и н (взглянув на ручные часы, смеется). Двадцать три часа и тридцать минут…
Л и з а. А разве минутами не надо дорожить? Ведь из них возникают дни, месяцы и годы. А я хочу быть такой же, как Елена Павловна, как…
С а м о х и н. А комсомольцы, отделение?..
Л и з а. Да, я очень беспокоюсь. Управляющий, Кузьма Петрович, такой тяжелый человек. Мы пришли к нему посоветоваться, как вытянуть отделение, наметили кое-что… А он отделался шуточками, высмеял нас. Ему бы только нажимать, а что будет через год, два — его не интересует. А мы обязательства взяли…
С а м о х и н. И ты тоже?
Л и з а. Ну, конечно! Берусь удвоить выработку в этом сезоне, делать вое на «отлично», подготовить себе смену, поехать в вуз и окончить его с отличием.
С а м о х и н. О, вот ты какая!
Л и з а. Уезжать сейчас отсюда очень не хочется… Но надо учиться, надо быть во всеоружии. А, Василий Иванович! Ведь надо?..
С а м о х и н. Надо!
Л и з а. Как Павел Туров, например. (Мечтательно.) Во время штурма рейхстага нес знамя и был ранен… Гвардеец! И тысячник. Он уже третий год заочно в институте учится. Инженером будет… Ведь будет?..
С а м о х и н (смеется). Будет!.. Готовься и ты к экзаменам.
Л и з а. Я готова…
С а м о х и н. Тем лучше А о том, как вам сейчас на отделении помочь, — подумаем.
Л и з а (обрадованная). Спасибо. (Быстро идет к правому вагончику и сталкивается с Павлом.)
П а в е л. Лиза!
Л и з а (растерявшись). Павел! (Молча уходит, Павел, удивленный, смотрит ей вслед, потом подходит к Самохину.)
П а в е л. Мои партийные документы уже получены в райкоме…
С а м о х и н. Знаю. Значит от отдыха ты отказался!..
П а в е л. Отдыхать в таких условиях я не могу.
С а м о х и н (насторожившись). Что-нибудь случилось?
П а в е л. Руки чешутся.
С а м о х и н. С управляющим говорил?..
П а в е л. Уже и поссориться успел. У меня теперь, товарищ Самохин, такая жадность к земле, к работе, такое нетерпение! После Берлина почти два года на сверхсрочной пробыл, в армии заочником стал, а как прочитал в газетах о февральском Пленуме — потянуло в совхоз. Я Кузьме Петровичу прямо сказал, по-солдатски: «Теперь такое бескультурье на полях — позор!..» А он обиделся: «Какой ты, говорит, беспокойный!..»