За 30 милль... на Север
Шрифт:
Глава 21. Вечеринка в баре
Глава 21. Вечеринка в баре
1.
Странно, но ему показалось, что охрана ушла вместе с большим боссом, а его бросили в затхлом помещении. Не одного, в просторной комнате присутствовали ещё люди. Только в отличие от него они свободно перемещались внутри здания, сидели на скрипучих стульях или молча ковыряли в носу. Массивными дверями больше никто не хлопал, как никто не заходил внутрь. Похоже, лавочку прикрыли для любопытных глаз. Пеппа, что
«К чёрту это!» – подумал связанный человек и набрав в лёгкие воздуха, крикнул:
– Эй, люди! Уберите с головы проклятый мешок. Я задыхаюсь!
Он постарался сказать это твёрдо, как пристало мужику. Пеппа не хотел, чтобы чужаки посчитали его тряпкой.
Его услышали. Раздался скрип стула, с которого поднялся человек. Судя по мягким шагам по дощатому полу, он не страдал одышкой и лишним весом, чего не скажешь о вышколенных увальнях Раскина, чьи красномордые рожи и нерасторопные туши говорили о повальном увлечении тренажёрным залом, пивом и куриными крылышками. Пеппа сжался, подобрал ноги и приготовился получить удар ботинка по почкам или что-то в этом роде. Но ему повезло. Подошедший выбрал правильный путь в представлении пленника. Двумя пальцами он стянул мешок с головы заключённого.
Уголовник тут же уставился на него. Перед ним замер худой небритый незнакомец, одетый в однотонную парку оливкового цвета. Под ней угадывались очертания лёгкого кевларового бронежилета. На правом рукаве красовалась нашивка с оскалом волчьей пасти. За спиной выглядывал приклад АКС. В руке человек держал опасный охотничий нож, острый и блестящий.
Не человек Раскина.
– Я перережу верёвки, – навис над пленником тип в парке. – Веди себя красиво. Если чё, без обид.
Пленный послушно кивнул и повернулся к нему спиной.
«Освободитель» разрезал путы на руках и ногах и отошёл в сторону, пряча финку. Заключённый со злостью пнул на полу мешок. Потирая запястья, он как затравленный зверь стал озираться по сторонам.
Увиденное смутило его. Люди Раскина действительно ушли, оставив вчерашнего узника в странном месте в компании не менее странной публики. Всего он насчитал четырёх человек, включая остолопа за импровизированной барной стойкой. Похоже, он находился в самом настоящем сталкерском салуне. В чужом и незнакомом.
Охрана не появлялась. Это радовало. Пеппа оправил опостылевшую тюремную робу, что даже в таком месте выглядела экстравагантно, после чего направился к типу с пиратской повязкой на один глаз. Он безумно хотел есть, и кроме того, жаждал получить информацию. Проходя мимо спасителя, что единственный отреагировал на просьбу пленника, Пеппа приложил два пальца к виску и отсалютовал, говоря таким образом «спасибо». Тот кивнул.
Тип за стойкой с одним целым глазом любопытно наблюдал за происходящим. Пленник подошёл вплотную к нему и поздоровался:
–
Тот исподлобья посмотрел на подошедшего посетителя и с некоторой паузой хмыкнул:
– Ну?
– Извиняюсь, конечно, за вторжение. Эти гнусные подонки измывались надо мной в течение шести часов. Я замёрз, как собака, меня мучит жажда и я не жрал со вчерашнего дня. Думаю, твоя контора не обеднеет, если я возьму себе пива. Толстосум заплатит! – подмигнул Повару сталкер.
– Хорошо!
Одноглазый бармен, к вящему удивлению Пеппы, не послал его в три дали, а просто согласился с ним.
– И пожрать. Всё что угодно. Буду весьма признателен. – поторопился добавить Пеп, пока мил человек не передумал.
– Как скажешь!
– Меня Пеппа зовут. А тебя как величать, сударь?
«Сударь» поставил на стойку «Жигулёвское», наверняка самое дешёвое, положил гречневую кашу с тушёнкой и кусок хлеба толщиной с два пальца, выдал ложку.
– Зови меня Поваром. – громыхнул в ответ одноглазый калека. На хмуром лице читалась плохо скрытая неприязнь.
Впрочем, голодному пленнику было наплевать, что о нём думают присутствующие люди. Он подхватил еду и пошёл по проходу. Пеппа проигнорировал свободные места возле стойки, прошаркал мимо спасителя, замер на секунду. Размышлял он недолго. Его заинтересовал третий участник дешёвого водевиля в полупустом заведении. Паренёк забился в дальний угол, и молча ковырял ногтем шершавую поверхность липкого дерева.
– Я присяду? – сказал Пеппа, опускаясь на стул напротив парня и одновременно бережно придерживая руками пайку и пиво.
Он недовольно буркнул в ответ.
– Не люблю один жрать. А ты вроде самый нормальный среди всех, или кажешься таким. Ты из лагеря учёных, да? Я слышал, как в вертушку садился один умник. Тебя Пит зовут? Видишь, я даже имя запомнил.
Пит гневно посмотрел на соседа, но промолчал.
– Зря ты злишься, дружище! Я лишь пытаюсь наладить контакт, развеять мрачную обстановку.
Пеппа схватил ложку и принялся уминать ещё тёплую гречневую кашу. Не забывал он и о пиве. Ел голодный неаккуратно, чавкая и причмокивая, будто специально пытался произвести неприятное впечатление на собеседника. Тот чутка отодвинулся от надоедливого постояльца, который давился кашей и умудрялся выдавать тирады, адресованные собеседнику. Ботаник не слушал его. Уставившись на столешницу, он разглядывал трещину с крошками и мелким песком, застрявшими в ней. Но едок в слушателях не нуждался.
– Неспроста нас тут собрали. На убой пойдём. Лучше бы я в тюряге сидел, в тепле и сытости. Чем с голой жопой без ничего в Зоне ошиваться, – бормотал Пеппа с набитым ртом, откуда так и летели крошки. Вскоре по дну пустой тарелки заскребла ложка. Пеппа отодвинул посуду прочь, допил пиво, и привычно похлопал себя по карманам.
– Эй, друг, не будет сигаретки?
– Не курю, – буркнул Пит.
– Зря. Честное слово, я думал, ты немой.
– Слушай, иди отсюда, и без тебя тошно! – тихо отшил надоеду Пит и отвернулся, сделав вид, что надоедливого собеседника не существует в природе.