За 30 милль... на Север

Раст Сергей

С пренебрежением Грех разглядывал сброд, что тем временем облепил хлипкую и неширокую стойку, за которой одноглазый Повар ловко орудовал графином, наливая всем подряд по халявной сотке. Грешник пока думал, что дальше делать. Напиваться он не хотел, хотя пива или чего покрепче дёрнул бы. Вечер длинный. Погода паршивая. Настроение депрессивное. И алкоголь в такой обстановке — настоящая панацея от затяжной хандры, что вынуждала его искать бытие на дне стакана.

Вал не появлялся. Наверняка уже составил план, как всех обхитрить и нажиться на халяву. Вездесущий паук вовсю плёл паутину из баек и ловушек в логове. Завтра стопроцентно

будет петь сладкие речи и сулить манну небесную всем желающим. Патруль вот выставил. Дверь закрыл изнутри. Боится, жук, и в первую очередь его. Знает, сволочь, что Грешник придёт к нему за разговором, и начнёт задавать неудобные вопросы.

Сталкер решил не ждать бармена. Он хотел пообщаться с его помощником, у которого отсутствовал один глаз. Грех поднялся с насиженного места, расправил плечи, и со всей решимостью направился к стойке. Возле неё он бесцеремонно оттёр локтем двоих бродяг. Те лишь только гневно зыркнули зенками, но с места сошли. С ним никто не хотел связываться, ибо для здоровья вредно.

— Эй, Повар, друже! — позвал Грешник помощника бармена. — Налей мне «вискаса», два стакана.

Повар был неплохим малым, и наёмник его уважал. Особенно за стряпню. Но тот его чувств не разделял:

— Бухло халявное, хочешь нажраться, пей водяру, а за вискарь плати!

— Батя, ты это видел? — у Грешника в пальцах неожиданно появилась мятая банкнота в двадцать баксов, как у заправского фокусника. — Я порядок и правила знаю. Так что налей мне выпить! — проорал он прямо в лицо обслуге.

Повар промолчал. Мужик сграбастал своими ручищами купюру, плеснул щедро в два стакана виски, и даже пододвинул тарелку с нарезанным лимоном. Наёмник ухмыльнулся:

— Спасибо, но я пас. Оставь себе.

Грешник бросил купюру на стол, забрал два стакана со стойки. Его взгляд случайно встретился с глазами охранника, что руками придерживал свои причиндалы у двери. Грешник поднял один из стаканов верх, и направился к нему.

Но охранник решительно отверг попытку очередной провокации нагловатого завсегдатая бара:

— Вали отсюда, Грех! Хозяин занят.

— Слушай, я вежливо и обходительно решил тебя выпивкой угостить, а в ответ слышу «вали!» Как тебя зовут, напомни? Король? Ан нет, он у нас сейчас труп шмонает. Тогда Туз, что ли? Не-е, для туза ты маловат вышел, не тянешь. А вот для шестёрки, в самый раз!

Грешник залпом выпил стакан и выбросил его в сторону.

Охранник побледнел, и медленно поднял дробовик, ствол которого уткнулся наёмнику прямо в живот.

— Слышь, Грех, сказано, иди прочь, у меня приказ!

— Ну, рискни, с ружьём и баба — мужик, — Грешник свободной рукой схватился за ствол «Бенелли». — Я передумал, не стану тебя угощать, бро. Не нравишься ты мне! А своему боссу передай, — прошипел тихо лейтенант, побагровев от злости и от желания как следует врезать наглецу, что приставил бердану к потрохам, — завтра я к нему подойду, по делу. И пусть ты снова станешь на моём пути, я за последствия не ручаюсь.

Грешник отпустил дробовик. И как ни в чём не бывало, направился прочь от ошалевшего охранника. Путь его проходил мимо троицы с нашивками «Честь», что потягивали пиво у одного из столиков.

— Расступись, кодла! Дай проскочить! — залихватски прокричал Грешник, пробивая себе путь к боевикам в цифре. Все, кто знал хорошо и не очень этого неугомонного отморозка, понятное дело, предпочитали уступить,

наплевав на свою гордость. В прошлом тридцатипятилетний ветеран работал инструктором по рукопашному бою, и ещё был любителем уличных драк, где махались не только на кулачках. Немало мастеров он унизил на глазах у праздных зевак. А теперь драчун направлялся к «честным», которых не особо жаловал.

Но драки не случилось. Послышался гул, исходивший откуда-то из глубины. Затем погас свет и задрожала земля. Пол в баре задрожал и заходил ходуном. Задребезжала посуда, бутылки на полках. Так продолжалось минуту, пока сильный толчок под ногами не сотряс пол. Все стоящие клиенты бара рухнули на пол, как подкошенные, включая Грешника. Послышался звон разбитого стекла, опрокидывающейся мебели, и отборнейший русский мат. Особо одарённые включили фонари, оценивая ситуацию. Среди них присутствовал и владелец бара собственной персоной Вал.

— Так, всем спокойно! Это землетрясение! Буря скоро закончится! — прокричал Вал в темноту, где полупьяные сталкеры приходили в себя после ощутимой встряски.

— Явился, барин! — пробормотал тихо Грешник, подымаясь на ноги с пола. Его здорово приложило затылком, как говорится, «фейсомоф тейбл». В темноте совсем рядом шевелились бойцы «Чести».

«Попил вискаря», — подумал он с сожалением, пытаясь прийти в себя. Относительно хорошее настроение улетучилось вместе с пролитым пойлом.

Потирая голову, он подсветил зажигалкой, куда идти, и направился в комнату, располагавшуюся в задней части бара. Трезвый и немного потерянный из-за коварного удара в затылочную область. С трудом открыв дверь в темноте, он повалился на топчан, как есть не раздеваясь.

2.

Но заснуть в эту ночь у Греха не вышло. Из головы не шёл труп с запиской в руке.

Грешник поднялся с топчана. Нажал на выключатель, проверяя наличие света. Свет, к вящему удивлению, зажёгся. Видимо, барыга расстарался, подключил резервное электричество от генераторов. И правда, иначе откуда взялось это непрерывное тарахтение. Наёмник вытер глаза кулаком, поморгал, затем взглянул на себя в зеркало. Лицо как лицо. Пару шрамов, морщины, вечная щетина, которую периодически соскабливал ножом. Короткая ёжиком стрижка. Скуластый подбородок. Интересно, с таким фейсом подцепил бы он красотку на Крещатике? Эх, хрен там, если рожа типичного бродяги Зоны.

Только найм принадлежал в довесок Синдикату, полузакрытой группировке со своими принципами и уставом. К сожалению, его дела в Синдикате шли то шатко, то валко за последний год. Времена менялись. Заказы и контракты стали реже, а работа осталась прежней. Перспективы? Ты по-прежнему мог сдохнуть в любой момент. Или от пули, или от неизвестной дряни, или от цирроза печени. Ещё бы, так не пить. По две недели маяться бездельем. Уже давно Грешник понемногу приходил к мысли, что нужно завязывать с наёмничеством. Полевой командир, лейтенант отряда, теперь уже бывший, он смотрел на вещи глобальнее, чем остальные руководители. Группировка нуждалась в серьёзных переменах. Не только в организационных вопросах, но и в психологическом плане. Если раньше Синдикат всегда отличался железной дисциплиной, сплочённым коллективом, где каждый боец чувствовал себя частью системы, то сегодня он представлял сборище убийц и подонков с оружием. Понятие «чести наёмника» перестало существовать в природе. Культ денег стал править людскими умами.