За час до полуночи

Хиггинс Джек

– Не лучше, чем ты думаешь.

Видимо, герру Хофферу принадлежала не только вилла, но и «Сессна». Он же оплатил расходы на операцию по моему освобождению из Порт-Фуада.

– У тебя есть что-нибудь кроме того, что на тебе? – спросил я.

– Все, с чем ты вернулся из Конго, – парировал он. – Или тебе напомнить?

– Я думаю, с тех пор ты провел несколько удачных операций.

Он вздохнул и ответил с явной неохотой:

– Кажется, я уже говорил тебе. Мы вложили все в то золото, с которым тебя взяли на

Рас-эль-Канайс. Рассчитывали на проценты.

– Сколько вложили?

– Все, что у нас было. Мы могли бы получить впятеро больше той ночью. Предложение выглядело заманчиво.

– Спасибо за откровенность.

Я даже не разозлился. Сейчас это уже не имело никакого значения. Меня больше интересовали последующие события.

– Конец войны, Шон? – спросил я. – А как же те и другие африканцы? Им уже не нужны профессионалы?

– Им уже нечем платить за услуги. В любом случае, я сыт по горло их компанией. Мы все сыты.

– Так что Сицилия – последний шанс?

Он давно ждал этих слов – ему предоставлялась необходимая лазейка.

– Последний шанс, Стаси, – последний и решающий. Целых сто тысяч долларов плюс расходы...

Я сжал его руку.

– Не надо о деньгах. Расскажи мне о деле.

Господи, как же все изменилось за шесть лет со времени нашей встречи в Мозамбике. Какой-то Стаси Вайет поучает самого Шона Бёрка, а тот слушал его, вот что самое удивительное.

– Все довольно просто, – начал он. – Хоффер – вдовец, но у него после смерти жены осталась приемная дочь. Ее зовут Джоанна, Джоанна Траскот.

– Она американка?

– Нет, англичанка, и притом из среды аристократии, как я слышал. Ее отец – баронет или что-то подобное. Во всяком случае, она весьма благородного происхождения, хотя сейчас какое это имеет значение. У Хоффера всегда были с ней проблемы. Одно затруднение за другим. Просто наваждение какое-то.

– Сколько ей лет?

– Двадцать.

Благородная девица Джоанна Траскот – звучит многообещающе.

–Ничего себе, должно быть, девушка.

– Я ее никогда не видел. У Хоффера есть какие-то интересы на Сицилии. Что-то связанное с нефтяными месторождениями в местечке Джела. Ты что-нибудь знаешь об этом?

– Бывшая греческая колония. Там умер Эсхил. Легенда говорит, что пролетавший орел выронил панцирь черепахи и размозжил ему голову. – Бёрк растерянно уставился на меня, и я усмехнулся: – У меня же элитарное образование, Шон, разве не помнишь? Ну да не важно. Так что случилось с девушкой?

– Она исчезла около месяца назад. Хоффер в полицию не обратился, думал, что она развлекается в какой-нибудь компании. Потом получил письмо с требованием от какого-то бандита по имени Серафино Лентини.

– Для Сицилии обычное дело. Сколько он потребовал?

– Не так уж много. Двадцать пять тысяч долларов.

– Хоффер

обращался в полицию?

Бёрк покачал головой:

– Он провел на Сицилии достаточно времени и знает, что это бесполезно.

– Молодец. И он заплатил?

– Почти всю сумму. К несчастью, этот Серафино взял деньги, а потом вдруг объявил, что решил оставить девушку для личного пользования. И что если у него возникнут неприятности со стороны полиции или еще откуда-то, то он вернет ее по частям.

– Настоящий сицилиец, – сказал я. – Знает ли Хоффер, где его искать?

– В горах Каммарата. Ты представляешь, где это?

Я засмеялся:

– Последнее из творений Господних. Дикое нагромождение бесплодных плато, скал и хребтов. Там есть пещеры, в которых прятались еще рабы Рима две тысячи лет назад. Поверь мне, если Серафино – свой человек в горах, полиция может выслеживать его хоть целый год и ни разу его даже не увидит. Не помогут и вертолеты. Воздух и камни прогреваются неодинаково: слишком много воздушных ям.

– Неужели так безнадежно?

– Хуже, чем ты можешь вообразить. Их самый знаменитый бандит, Джулиано, прятался в горах, и его не могли взять, даже бросив в дело две армейские дивизии.

Он медленно кивнул.

– А мы, Стаси, сможем? Ты, я и штурмовой отряд?

Я попытался представить себе ситуацию. Горы Каммарата, жар вулканических скал, Серафино, девушка, которая, возможно, уже пошла по рукам его людей. Но я согласился не потому, что мысль о судьбе несчастной причиняла мне боль или вызывала мой гнев. Не исключено, что Благородная. Джоанна совсем не так уж плохо проводила время. Я согласился и не потому, что нуждался в деньгах. Причина лежала глубже – что-то личное связывало меня с Бёрком, а что – я тогда не мог себе объяснить.

– Да, считаю, шансы есть. Со мной у вас может получиться.

– Так ты согласен?

Он энергично подался вперед, положив руку мне на плечо, но я не собирался сдаваться так быстро.

– Я подумаю.

Шон не улыбнулся и не выказал каких-либо других эмоций, но напряжение стало явно выходить из него, как воздух из проколотого шара, так что уже через секунду он превратился в того уверенного человека, которым я его всегда знал.

– Идет, парень. Увидимся позже, когда вернешься на виллу.

Я смотрел, как он взобрался по тропинке и исчез за поворотом. Желание стрелять еще у меня пропало. Море манило прохладой, я прошел чуть дальше по берегу, разделся и поплыл.

Выбравшись у подножия скалы, местами покрытой травой со множеством полевых цветов, я вскарабкался на нее до половины и лег на спину, подставив солнцу свое обнаженное избитое тело и разглядывая облака сквозь полуприкрытые веки. Мне удалось расслабиться, и в голове стало совершенно пусто – один из приемов отдыха, который я усвоил в тюрьме.