За чертой милосердия. Цена человеку
Шрифт:
Он выскочил на дорогу, поднял руку. Встречная машина резко с визгом затормозила, несколько секунд постояла и вновь рванулась в сторону Войттозера.
— Что там? — спросил Потапов, когда Гурышев сел на свое место.
— У Орлиева сердечный приступ...
Лена оглянулась. Красные точечки машины скорой помощи были уже далеко. Вот они в последний раз мигнули и пропали.
«Газик», высвечивая фарами белые валуны и редкие густокронные сосны, взобрался на вершину горы. Внизу
— Прямо с утра возвращайся в Войттозеро,— сказал Гурышев.— Сиди там хоть неделю, пока почувствуешь, что Курганов и без тебя справится. Орлиев, видно, надолго выбыл... Неспокойно у меня на душе... Навалились мы на него уж очень дружно. Боюсь, не сломали ли мы человека?
— Тихон и не такое видал,— неопределенно отозвался Потапов.— Да и навалились-то не мы, а он, скорей...
— Ты все же поласковей с ним будь... Кто бы подумал, такой кремень — и Едруг сердце!.. До свидания!
Завтра перед отъездом загляни в райком! Ну, девушка, а вас куда отвезти? — спросил Гурышев, когда Потапов вышел из машины у небольшого домика с палисадником.
— Я здесь сойду,— ответила Лена.— Где тут автобусы останавливаются?
— Так и будете на остановке ждать? — с улыбкой посмотрел на нее Гурышев.— Автобус на Петрозаводск только днем пойдет.
— Мне все равно.— Лена поставила па колени чемодан, по Гурышев остановил ее:
— Сидите! Езжай ко мне! — повернулся он к шоферу.— Сидите, вам говорю!..
Машина свернула на боковую улочку и остановилась у двухэтажного деревянного дома.
Гурышев молча взял чемодан Лены и зашагал к одному из подъездов. Своим ключом он открыл дверь, зажег в прихожей свет и сказал вышедшей из дальней комнаты низенькой и полной женщине в халате:
— Маша, познакомься... Это учительница из Войтт-озера. Жена технорука Курганова. Помнишь, он был как-то у нас... Он еще тебе очень понравился. Ну вот! А это его жена... Учительница... Твоя коллега, выходит... У них, понимаешь, случилось несчастье, и она едет в Ленинград... Ты, пожалуйста, устрой Игорька у пас на диване, а ей постели в детской... А сейчас, если можно, чайку нам. Ночи уже холодные пошли... Нет, нет! Всякие разговоры завтра. А сейчас чаю и спать. В общем, вы как хотите, а я спать сразу.
Первым побуждением Лены после таких слов было желание схватить чемодан и поскорей выскочить на улицу. По крайней мере, не стоять подобно уличенной во лжи девчонке, не краснеть под взглядом этой незнакомой и, видно, очень доброй женщины, а поблагодарить, извиниться за беспокойство и уйти.
Оказывается, Гурышев уже догадался, кто она. Он знает Виктора и зачем-то, как бы между делом, похвалил его. Возможно, он знает и о том, что встало между ними. Ведь он выехал из Войттозера несколькими часами позже. Зачем только она согласилась прийти сюда?
Но
В семь утра в квартире Гурышевых зазвонил телефон. Еще не совсем проснувшись, Петр Иванович быстро поднялся, привычно сунул ноги в домашние туфли и вышел в переднюю. Вот он снял трубку, позевывая, назвал себя и надолго замолчал.
Потом Гурышев постучал в детскую:
— Вы спите? Звонили из Войттозера... Только что скончался Тихон Захарович Орлпсв. Через час я еду туда.
Он подождал, надеясь, что гостья хоть как-нибудь отзовется, и постучал сильнее.
— Слышите? Вы едете со мной пли пет? Почему вы молчите?
На его голос из кухни вышла жена.'
— Чего ты шумишь? Она ведь ушла...
— Как ушла? Куда? Почему ты не разбудила меня?
— Собралась и ушла... Давно уже. Буду, говорит, ловить попутную... Я не знала, что для тебя это так важно.
— Извини, Маша... Знаешь, только что скончался Тихон Захарович Орлиев. Я еду в Войттозеро.
3
В ту минуту, когда Гурышев разговаривал с женой, Оля разбудила сына.
Славик поднимался неохотно, даже хныкал, и каждое утро Оля с болью на душе подходила к его постели. Занятия в школе начинались в девять часов, и он мог бы спокойно спать еще не меньше часа. Но другого выхода не было. Оля должна поскорее отвести его к Анне Никитичне, чтобы успеть в контору па планерку.
В это утро подгонять Славку не пришлось — он проснулся радостный, нетерпеливый.
— Мам, мы сегодня пойдем смотреть, как рождаются ручьи.
— Как это! — рождаются? Да не торопись ты, ешь, успеешь.
— Знаешь, как интересно? Нет ничего и вдруг есть. Прямо из-под камня. А1алюсенький такой. Можно ладошкой запрудить. Мы с Васькой знаем один такой. А Елена Сергеевна говорит, что и все реки так рождаются... Ничего нет и вдруг есть. Может, и наш ручей потом большим станет? Елена Сергеевна сказала, что мы всем классом пойдем смотреть его.
— Сегодня Елены Сергеевны не будет.
— Почему?
— Она заболела... Простудилась и заболела.
— Мам, я забыл сказать. Она вчера к нам приходила.
— Когда приходила? Зачем?
— Когда ты на работе была. Она тебя спросила, а потом... Она, наверно, и плакала, что заболела. Гладит меня по голове и сама плачет. Смешно, когда большие плачут. Я вон сколько болел и никогда не плакал, правда?