За чертой
Шрифт:
— Нейтрализуйте гранаты, мэм.
— Оставьте нас, сержант, это приказ.
— Нет, мэм. Положите гранаты и винтовку на землю, или я стреляю.
— Беннетт, не будь идиотом. Назад. Это приказ. Твой последний шанс. — Линдсей попробовала подавить его взглядом — не вышло. Гранаты жгли руки. — Я должна это сделать.
— Мэм, я не позволю вам убить безоружного штатского. Даже Райата. — Винтовка его зловеще зажужжала — автоматический прицел наводился на близкую мишень. Беннетт не опустил оружия. — Вы не можете приказать мне нарушить конвенцию. Клянусь, я спущу курок, если вы не
— Не думаю, что он шутит, — заметил Райат. — А у нас не очень много времени на препирательства…
— Отвалите, сэр, — оборвал его Беннетт, не сводя взгляда с Линдсей. Но Райат прав. Сержант не блефует. До Линдсей дошло, что они, возможно, только и ждут повода, чтобы прикончить ее. И тогда Шан окажется на свободе.
Мелькнула мысль выдернуть чеку прямо сейчас. Она обдумывала и этот вариант тоже. Жертва того стоит.
Она взглянула на маленькие металлические рычаги. Да, прямо сейчас, на счет три.
Она не смогла.
Руки не слушались. Линдсей просто стояла и смотрела на гранаты.
Она так много раз прокручивала в голове эту сцену. А когда дошло до дела — не смогла, просто не смогла, и все тут. Даже ради Дэвида. Она безумно хотела жить.
— Ладно, — сказала Линдсей и положила гранаты на землю. Баренкоин прихромал к ней и поднял их. Линдсей взглянула на Шан. Это была плохая идея. Выражение лица Шан сказало ей все.
Кишка тонка.
Шан бы выдернула чеку. Линдсей это знала. Но она — не Шан, и никогда ею не станет, даже если это на самом деле очень, очень важно. И как бы ни старалась она забыть этот момент истины, ей суждено помнить его всю жизнь.
— Давайте погрузим ее в челнок и постараемся уйти от вес'хар, — Линдсей старалась, чтобы голос ее звучал резко и уверенно. — Когда узнают, что она у нас, им это сильно не понравится.
— Неужели больше, чем то, что мы отравили Кристофер? — поинтересовался Баренкоин. Он не добавил «мэм».
Все шло не так, как она планировала.
Придется придумать что-то еще. И очень быстро.
Юссисси совсем как журналисты. У них осмотическая связь друг с другом. Если где-то что-то происходит, они знают об этом — все и всё — на клеточном уровне. Если и существуют какие-то иные формы мгновенной связи, кроме фотонных пучков, то это коллективное сознание юссисси — и журналистов.
Эдди подозревал, что юссисси что-то знают.
Он наблюдал, как они собирались в кучку у кабинета начальника стройки. Кабинет представлял собой куб нежно-зеленого цвета, который в два счета можно разобрать и собрать в любом месте. Юссисси — их собралось около десятка — казались взволнованными, трясли головами и то и дело выскакивали из образовавшейся маленькой толпы. Эдди решил спросить у них напрямую. Такова его работа, за это не нужно извиняться… Но он все же предпочел бы избежать контакта с их зубами. Он медленно покинул свой вполне уютный насест в кабине неработающего вильчатого подъемника и небрежной походкой — чтобы не подумали, будто он для них опасен, — направился к ним.
Садиться на корточки рядом с ними не хотелось — так однозначно можно
— Эй, ребята, я ненавижу клише, но все-таки, что происходит?
Самка, похожая повадками на Серримиссани, повернулась к нему.
— Мы слышали, что вы использовал бомбы на Безер'едже. Мы — ваша следующая мишень?
— Вот блин, — сказал Эдди. Это же не интервью. Это дипломатический контакт. Он к такому еще не готов. — Впервые слышу. Объясните толком, что там случилось.
— Ваши войска вторглись на Безер'едж и с помощью бомб уничтожили остров.
Константин. Эти тупые ублюдки попытались захватить Константин. Зачем? Неуместный шаг. Они что, и вправду хотят создать опорный пункт на планете, которая как место обитания для людей скоро станет непригодна?
— Есть жертвы?
— У нас нет точных данных. Но это очень серьезно, гефес. Вес'хар доберутся до тех, кто это сделал.
— А что еще?
— Зачем вы применили оружие, которое отравляет среду?
— Химическое оружие? — Господи Иисусе, вот это уже ни в какие рамки… Может, стоило вернуться на «Актеон», тогда он не попал бы в такую дурацкую ситуацию… — Оно запрещено…
— Радиация.
— Ядерные бомбы?
— Остров Аужари сожжен. Мы слышали, вы сделали это, чтобы уничтожить с'наатат.
Эдди потерялся. И очень, очень сильно испугался. Дразнить ядерными бомбами превосходящую в военном отношении расу — или расу, которая дружна с этой расой, — хороший способ самоубийства. — Вы называете Аужари Константин?
— Нет, Аужари — это самый южный остров. Запретный остров. Вы умрете за то, что сделали.
Эдди вытянул руки ладонями вперед.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите. — Он очень хотел, чтобы это было правдой. Одна часть его рассудка твердила: «Потрясающий материал, потрясающий материал», в то время как другая, видимо, более благоразумная, советовала: «Беги, беги со всех ног».
— Вес'хар ищут командора Невилл. О боже. Линдсей.
— Похоже, на этот раз мы действительно облажались, — сказал Эдди — Мне очень жаль. Правда жаль. С Шан и Арасом все в порядке?
— Арас ищет безери, чтобы узнать, насколько они пострадали. О Шан Франкленд я ничего не знаю.
Эдди отступил, совершенно беспомощный и пристыженный. Юссисси ощерились и бросились врассыпную, время от времени оглядываясь, будто размышляя, а не напасть ли на него всем скопом, как в мифе об Актеоне.
Эдди застрял не на той стороне границы. Он буквально видел, как перед ним закрываются двери невидимого лифта. Он уже не вернется на «Актеон». Желудок сжался. В висках застучало.
Но Эдди не был уверен, что оказался на неправильной стороне.
«Актеон» сейчас определенно не самое безопасное место.
Глава двадцать первая
В каждом доме должна быть комната для сквернословия. При определенных обстоятельствах брань приносит больше облегчения, чем молитва.
Первым безери, которого вынесло на берег острова Чед, к северу от Кристофера, стала юная самка.