За чистое небо (Сборник)
Шрифт:
М. Ялыгин
Атакует "мститель"
Молодой летчик-истребитель сержант Василий Томаров на Волховский фронт прибыл в октябре 1942 года из Ейского военно-морского авиационного училища.
Прошло около пяти месяцев с тех пор, как он уехал из Уфы. Там Василий в 1939 году закончил аэроклуб и остался работать инструктором. Когда началась война, просился на фронт. Не отпустили. Несколько групп курсантов обучил он летному делу за первый год войны. Лишь с пятым выпуском летом 1942 года ему удалось наконец-то остаться в военно-морском авиационном училище, в которое зачислили почти всех аэроклубовцев.
И
– Нас тут "безлошадных", почитай, на целый полк наберется, - оказал один из летчиков.
– Новички прибывают и прибывают, - сказал второй, кивнув в сторону Томарова.
– А вот о поступлении новых самолетов что-то не слыхать.
Ничем не обрадовали сержанта и в отделе кадров. Ему дали направление в смешанный авиационный полк и со словами: "Устраивайтесь - там будет видно", - отпустили.
С неделю крутился Василий возле самолетов, подходил к техникам, иногда помогал им в их нелегком и хлопотливом труде. Командир эскадрильи капитан Осадчий словно бы и не замечал новичка. Да это было и понятно: самолетов не хватало даже для опытных, бывалых летчиков.
Шли дни. Василий потерял надежду, что командир обратит на него внимание. Но как-то солнечным утром капитан вдруг подошел к нему и приказал:
– А ну-ка, Томаров, давайте в "спарку" (так называется двухместный учебный истребитель). Посмотрю, что вы умеете.
И вот учебный "ишачок", уверенно разбежавшись по снежному полю, взмыл в небо.
– Летаешь ты прилично, - сказал комэск после посадки.
– Ну, а воевать научишься. Завтра слетаем еще разок, а потом возьму с собой, посмотрю, каков ты в деле.
Комэск сдержал слово. После второго полета он взял Томарова на боевое задание.
– Задача наша простая, - говорил командир перед вылетом.
– Будем охранять Дорогу жизни. Чтобы ни один фашистский самолет не прорвался. С истребителями сопровождения в бой по возможности не ввязываться: наше дело - "юнкерсы", их будем бить. Истребителями займутся другие.
Через полчаса группа капитана Осадчего в составе четырех "ястребков" была в воздухе.
...К Ладоге истребители подошли в районе Кобоны. Отсюда начиналась знаменитая Дорога жизни. Василий увидел ее сразу: с берега на лед одна за другой съезжали тяжело груженные автомашины и вереницей двигались в сторону противоположного берега. Их неровная, извилистая цепочка с высоты казалась затейливым ожерельем, протянувшимся от Кобоны до самого горизонта.
Едва "ястребки" сделали круг над дорогой, вдали показались фашистские бомбардировщики. "Юнкерсы" шли четким и плотным строем.
– Все атакуем ведущего!
– раздался в наушниках голос командира. Внимательно следите за мной, не зевайте...
Используя преимущество в высоте, Осадчий направил свой "ястребок" на ведущего.
Василий не отрываясь следовал за комэском. Секунда, вторая, третья, и он совсем близко увидел серый с черным крестом сигарообразный фюзеляж "юнкерса". Прильнув к прицелу, поймал флагмана в перекрестие и со всей силой нажал на гашетку пулеметов. Сержант не запомнил, сколько времени
После второй атаки "ястребков" строй "юнкерсов" окончательно нарушился. Беспорядочно сбрасывая бомбы, они разворачивались и, прибавив скорость, уходили.
Наши "ястребки" возвратились домой без потерь. Комэск был доволен: новички в первом бою не оплошали. И хотя сбили всего-навсего один "Юнкерс", зато ни одна бомба не упала на Дорогу жизни.
После приземления командир поздравил летчиков с победой.
– А вас, сержант, - обратился он к Томарову, - поздравляю вдвойне: с первым боевым вылетом и первой победой.
Василий смутился и как-то неуверенно сказал:
– С победой? А разве и я...
– Конечно, и ты, - подбодрил его комэск.
– По флагману все ударили здорово. Хо-о-ро-о-шо ударили! Ты что не стрелял?
Василий смутился еще больше.
– Ого, не стрелял, - поддержал комэска один из летчиков.
– Саданул ему в самое чрево!
– А потом, подойдя к Василию, вполголоса сказал ему:
– Ну, даешь! Смотрю, уж и "юнкерсов" проскочили, а ты все садишь и садишь... Не тушуйся: в бою и не такое бывает. А своему первому ты сполна выдал. Можешь мне поверить.
Комэск еще несколько раз брал Василия на задания, но молодой летчик догадывался, что капитан все же щадит его, и очень тяжело переживал это.
– Дорогой юноша, зря себя терзаешь, - наставительно говорил капитан сержанту, когда тот обращался к нему с просьбой взять его на особенно трудное задание, - не торопись, всему свое время. Я сказал, что воевать научишься. Вот и учись потихоньку.
Но фронтовые университеты молодому летчику пришлось продолжать не в авиации, а в пехоте.
...Шли первые дни нового, 1943 года. Волховский фронт готовился к прорыву блокады Ленинграда. Молодых летчиков-сержантов временно откомандировали в 8-ю армию. Там Томарову дали направление в 14-ю отдельную стрелковую бригаду, входившую в войска ударной группы.
В штабе бригады его определили в минометный дивизион.
– Так, значит, летчик?
– переспросил Василия командир дивизиона капитан Апальков.
– Летчик, товарищ капитан.
– Не унывай, сержант. Временное это дело. Немыслимо летчиков в пехоте держать. Вот будет самолетов поболе, и заберут снова в авиацию... А пока определю-ка я тебя к разведчикам. Это дело будет тебе, пожалуй, поближе.
Так стал Василий Томаров разведчиком минометного дивизиона.
После прорыва блокады Ленинграда он участвовал в боях за Синявинские высоты, а затем в жестоком, затяжном и кровопролитном февральско-мартовском сражении за расширение коридора в направлении на Мгу - Тосно. В апреле и мае обеспечивал "работу" знаменитой "мельницы" - так кем-то в шутку, но очень метко был назван разработанный штабом Волховского фронта план длительного артиллерийско-авиационного наступления наших войск в условиях собственной и вражеской стабильной обороны.