За чистое небо (Сборник)

Неизвестен 3 Автор

Минометный дивизион бригады принимал самое непосредственное и активное участие в осуществлении этого плана.

Командующий Волховским фронтом Маршал Советского Союза К. А. Мерецков впоследствии писал в своей книге "На службе народу", что в течение двух месяцев неумолимые и беспощадные жернова фронтовой "мельницы" перемалывали войска противника, особенно его резервы, и что пленные фашистские офицеры сообщали в то время о разброде в штабе 18-й армии, о постоянных жалобах ее полевых командиров на "бездонную мгинскую бочку".

За активное

участие в операции "мельница" сержант Томаров в конце мая был награжден медалью "За боевые заслуги". Вскоре партийная организация дивизиона приняла его кандидатом в члены партии.

– Молодец! На "мельнице" хорошо поработал, - пошутил заместитель командира по политчасти лейтенант Гуров, поздравляя Василия.

Но не зря говорят, что радость и беда всегда рядом ходят. В эти дни Василий получил из дома письмо. В нем сообщалось, что в боях с фашистами погибли отец и брат. Тяжело переживал он горестную весть. Сердце его словно окаменело от горя.

Прошло несколько дней. Сержант по-прежнему ходил мрачный и неразговорчивый, что несвойственно было его веселому и общительному характеру. Поэтому, когда командир вызвал его к себе, то прежде всего сказал ему:

– Ну-ка, приободрись, Томаров! Знаю о твоем горе, поэтому хочу тебя немного порадовать. Получен приказ немедленно откомандировать всех летчиков из наземных частей обратно в авиацию.

– Не может быть!
– растерянно сказал Василии.

– Это так, сержант!
– подтвердил капитан Апальков.
– Я говорил, что придет время и всех летчиков вернут в авиацию? Говорил. Вот оно и пришло. Жаль отпускать: разведчик ты - что надо. Да грешно держать летчика в пехоте... Давай, орел, лети!
– сказал командир на прощанье и легонько подтолкнул Томарова к выходу.

После двухмесячного переучивания на самолете Ил-2 младший лейтенант Василий Томаров вместе со своими товарищами Фроловым и Давыдовым прибыл на Волховский фронт в штаб 14-й воздушной армии. Летчиков направили в 872-й штурмовой авиаполк.

Полк располагался в небольшой деревушке. За ней начинался молодой сосняк, за которым раскинулось достаточно широкое и ровное поле, по краям заросшее ольшаником и расцвеченное большими полянами иван-чая и белой ромашки. Оно протянулось от края леса до крутого обрыва. Это и был аэродром. Внизу, за обрывом, была еще одна деревня.

"Ну и ну!
– подумал про себя Василий.
– Чуть мазанешь на взлете или при посадке - и поминай как звали, под обрыв и на деревню".

– Что, не приглянулся наш аэродром?
– спросил его лейтенант Федяков, которому командир поручил познакомить новых летчиков с аэродромом.

– Да нет, - смутившись, ответил Василий.
– Вот обрыв, правда, - штука неприятная.

Приучать новых летчиков к полетам командир полка подполковник Кузнецов начал сразу. На следующий день после прибытия он спросил Томарова:

– Аэродром осмотрели?

– Осмотрел, - ответил Василий.

– Небось, сердце у обрыва екнуло?

– Было дело.

–

Ничего, обрыва не бойтесь: для взлета и посадки метров вполне хватает... Если, конечно, их не транжирить.

– Это я понял, когда прикидывал.

– Ну вот и хорошо! Вот и ладненько! Значит, завтра и слетаете. Самостоятельно?!
– в упор, внимательно, испытующе глядя в глаза Василия, не то спросил, не то приказал командир, а потом, выждав с полминуты, спросил: - А может на "спарке", с комэском?

– Нет!
– твердо сказал Василий.
– Лучше сразу самому.

На следующий день он произвел двадцатиминутный тренировочный полет по кругу.

– Молодец!
– похвалил его Кузнецов, вытирая носовым платком до блеска выбритую голову.
– Хватка есть. Но все-таки имейте в виду - расстояние от сосняка до обрыва - только-только, ни метра больше.

Командир полка определил Томарова в третью эскадрилью и представил его комэску.

– Николай Платонов, - назвал себя старший лейтенант, сдавив ладонь новичка крепким мужским пожатием, от которого слипаются пальцы.

– Берите себе этого молодца, устраивайте, - сказал Николай Терентьевич Платонову.
– С боевыми заданиями повремените. Пусть пообвыкнет и подучится.

Старший лейтенант Платонов, высокий и стройный блондин с привлекательным и улыбчивым лицом, сразу понравился Василию. Было приятно идти с ним рядом, подлаживаться к спокойной, неторопливой походке, чувствовать около себя уверенного, сильного и приятного человека. Даже ордена Краевого Знамени и Красной Звезды на гимнастерке комэска не смущали молодого летчика, а как-то совершенно естественно ставили его в положение младшего товарища, нуждающегося в поддержке и помощи старшего.

По дороге летчики разговорились. Василий рассказал, как вырвался из аэроклуба на фронт, почему оказался в пехоте. Николай Платонов говорил о фронтовых делах эскадрильи.

– На днях при штурмовке Синявинских высот погиб наш летчик Гурий Максимов, - сказал он и посмотрел в глаза новичка.

– Понимаю!
– сказал Василий.
– Значит, я на его место?

– Да!
– без обиняков ответил комэск.
– Гурий был не только настоящим летчиком, но и надежным товарищем. Его самолет подбили над целью вражеские зенитки. Но Гурий и стрелок Дима Чупров на горящем самолете, оба раненные, продолжали штурмовать фашистов.

Платонов умолк и задумался...

Василий терпеливо ждал продолжения рассказа.

– Мы все видели своими глазами и слышали по радио их последние слова: "Прощайте, ребята! Бейте фашистов и за нас!" - Они направили свой пылающий "ил" на фашистский склад боеприпасов и разнесли его вдребезги.
– Комэск снова умолк и долго ничего не говорил.

Молчал и Томаров...

Оба они в эти минуты думали об одном - о подвиге товарищей.

"А как бы поступил я?
– размышлял Василий.
– Смог бы вот так, как они? Или схватился бы за "последнюю соломинку" - кольцо парашюта?"