За что боролись…
Шрифт:
— Выгорит?
— Выгорит. Я думаю, америкашка заплатит.
— Скорей бы. Надо развязаться с этим полоумным Светлячком и всем его проектом. Мы уже достаточно наследили.
— Да уж, — буркнул Тимофеев, — особенно после того, как новаченковские идиоты упустили «светлячков».
— Троих-то сделали.
— А еще трое остались.
— Может, черт с ними? Пусть живут, — махнул рукой Анкутдинов. — Они же ничего не знают.
— Да неужели? Нет, не нужно свидетелей.
— Может, и Иванову тогда? — с иронией спросил
— Там будет видно. Если полезет на рожон, лично займусь ею.
— Ладно, поехали отсюда.
Я проснулась около десяти с тяжелой головой от чьего-то ощутимого толчка в плечо.
— Вставай, Эркюль Пуаро, тебя ждут великие дела, — раздался надо мной звучный и мрачный голос Кузнецова. Трезвого и серьезного.
— А? — пробормотала я. — Чево?
— Вставай, говорю. Ты ставила «жучок» в офисе Анкутдинова?
Сон слетел с меня мгновенно, как сорванное сильной рукой теплое одеяло, и сразу стало холодно и неуютно.
— Что такое?
Кузнецов, полностью одетый, протянул мне мой собственный магнитофон с записью с передатчика. Если она существует, эта запись.
— Послушай своего бывшего однокурсничка, — произнес он холодно, и его широкое лицо потемнело от гнева.
…Я слушала, и с каждым ударом в сердце все плотнее заползало и захлестывало кровожадное, звериное бешенство. За какую же идиотку считали меня эти подонки! Но какие противники, один к одному — Анкутдинов, Тимофеев, Лейсман… Друзья, оказавшиеся хладнокровными убийцами.
— Они были правы… — пробормотала я. — Они были правы.
— Кто? Вишневский, Светлов, Романовский? Разумеется. А ты отказывалась верить! Теперь получай обухом по башке, — холодно выговорил Кузнецов.
— Да пошел ты!.. Я тоже подозревала, ведь поставила же я этот «жучок»!
— Это не логика, Таня. Это не разум. Ты действовала по интуиции.
Да, интуиция!.. Будь что будет. В этом лабиринте пороков и преступлений только она одна показывает верный путь.
Я вынула из сумочки, брошенной под стол, свои гадальные кости и задумчиво рассмотрела их со всех сторон.
— Быстрее, — торопил Кузнецов, — ну чего ты в них не видела?
Я торопливо кинула их на столик.
36+20+6.
«Ваши планы и надежды закончатся полным провалом».
— Чушь собачья! — злобно процедила я и начала быстро одеваться, не обращая внимания на Кузнецова.
Мы не могли больше медлить и, покинув квартиру, сели в мое авто и рванули со двора.
— Куда? — спросил Кузнецов.
— Сначала в больницу, где лежал Светлов, — пояснила я.
— А разве и так не ясно, что его похитили ублюдки Тимофеева? — влез в разговор увязавшийся за нами Казаков.
— Вернее, сам Тимофеев.
— Почему ты так думаешь?
— Слишком ответственное дело, Тимофеев не поручил бы его другим.
— А не думаешь ли ты теперь, что
— Не думаю, — сказала я. — Скорее всего Светлова умыкнули с целью выключить из игры меня, хотя бы на время. Почему Анкутдинов предложил мне большие деньги? Потому, что я влезла куда не следует — на территорию их секретной лаборатории.
— Ну что ж, может, и так, — согласился Кузнецов.
— А теперь, архангелы, объясните-ка мне, какого хрена вы полезли в мою машину и забрали оттуда магнитофон? Кто этот…
— Да Казаков поутру пошел за «пивчинским»… — начал Кузнецов.
— Но в машину-то он как попал?
— Закрывать ее надо бы, — прогундосил с заднего сиденья Казаков. — Хорошо, я был первый, кто это заметил… А если бы какой козел?.. Угнали бы и по факсу благодарность прислали за помощь безлошадным крестьянам Поволжья.
Я вздохнула. Такого прокола у меня не бывало уже давно. Вероятно, сделала свое черное дело эйфория по поводу удачно проведенного вечера.
— А магнитофон у тебя что-то квакал и жевал, — продолжал Казаков. — Потом послышалась новаченковская брань десятиэтажная, его милый голосок я всегда идентифицирую… Ну, я послушал и понял, что к чему.
— Ладно… — сдалась я. — Как самочувствие ваше, господа?
— Да не жалуемся, — ответил Кузнецов. — А вот ты как?
— Голова побаливает, — сказала я.
— Давай я поведу.
— Ну уж нет, — не согласилась я. — Ты, может, еще тот Михаэль Шумахер.
— А че в больнице делать? Если лечиться, то это ты зря — только хирургическое вмешательство путем вскрытия брюшной полости и последующая перистальтическая асфиксия помогут, — балагурил Казаков.
— А это еще что такое?
— Удушение собственными кишками, — снисходительно пояснил Казаков. — Зря я, что ли, в команде — чемпионе «Брейн-ринга» Международной ассоциации клубов, МАК то бишь, состоял? К примеру, с какого раза ты выговоришь словосочетание «трансцендентальная апперцепция»? Или как ответишь на вопрос: чем Париж отличается от девственницы?
— Париж — всегда Париж, — сдержанно ответила я.
Во 2-й горбольнице я нашла врача, дежурившего в ночь похищения Светлова, и она рассказала мне, что его забрали трое мужчин, сказавшихся родственниками больного. Вернее, говорил только один, двое других выполняли его указания.
— Конечно, я не согласилась выдать им Светлова, поскольку состояние его оставалось тяжелым, — рассказывала врач, — но они не стали меня слушать. Потом главный вежливо извинился за причиненное беспокойство, и они ушли. А позже мы обнаружили в вестибюле оглушенного охранника. Но с ним все благополучно.