За что боролись…
Шрифт:
— А ты… знаешь, кто я? — промурлыкала я, потягиваясь всем телом, как ленивая кошка, и краем глаза поглядывая на Тимофеева: отреагировал ли на мои широкие жесты?
— Частный сыщик, — ответил тот, не проявляя никакого энтузиазма при виде моих обтянутых платьем прелестей и длинных ног, открывшихся едва ли не до того места, откуда они растут. — Довольно хороший частный сыщик.
Я нежно улыбнулась ему и покрутила в воздухе приспущенной на носок туфелькой.
— Танечка, я профессионал, — неожиданно сказал он, — и если шеф говорит
Я резко перевела свое тело в вертикальное положение и оправила платье.
— Я просто потягивалась, — снисходительно пояснила я, — понимаешь, дрема напала.
Он одобрительно кивнул.
— Молодец, Танечка.
В этот момент наше уединение было нарушено приходом Анкутдинова.
— Заменю я, наверно, этого клятого хохла на тебя, Александр Иванович, — довольно сердито сказал он.
— Что, опять нажрался Новаченко?
— Ага. И Блэкмора чуть не споил. Хорошо, Лейсман не дал.
— Они в сауне, что ли? — спросила я.
— В сауне, в сауне, — пробурчал Анкутдинов. — Американец как наших девчонок увидел, так позабыл, зачем вообще сюда приехал. Они ж там в Америке все страшные, и феминистки в придачу! Верно, Александр Иванович?
— А ты что, Анкутдинов, в Штатах не был ни разу? — спросил Тимофеев.
— Где там! Едва в Европу выбрался пару раз, — пожаловался тот. — Да на Канары с Гавайями ездил. По профилю полагается — как «новому русскому».
— Юморист, — отреагировал Тимофеев, — ну ладно, где мне подождать?
— Спустись вниз, к секьюрити, поскипидарь их маленько, а то сонные какие-то. Через часик сюда Лейсман американца привезет, будем говорить о деле.
Тимофеев понимающе кивнул и оставил нас вдвоем.
— Зайдем в кабинет, — сказал Анкутдинов, — располагайся.
Он присел рядом со мной на кожаный диван и произнес размеренно и серьезно:
— Мне было очень обидно услышать, Таня, что ты могла поверить в мою причастность к убийствам этих несчастных игроков «Брейн-ринга». Настолько обидно, что я хотел лично доказать свою невиновность, хотя доказывать — это удел виновных.
— Хотел? А сейчас — не хочешь?
— Все гораздо сложнее, — сказал Анкутдинов, — ясно, что эти молодые люди были «светлячками», то есть сидели на перцептине. В их числе оказались трое работников моей фирмы. Одна — наборщица компьютерного отдела — застрелена позавчера днем в квартире Федора Дементьева, тоже игрока команды. Моя секретарша Светлана Павленкова — ты ее сегодня видела на банкете с Новаченко…
— Эта?.. Вот уж никогда бы не подумала! — воскликнула я.
— Да. И третий. Он наиболее важен для меня. Он пропал два дня назад, и мы только вчера нашли его. Оказывается, он попал во 2-ю горбольницу. Ты хорошо его знаешь, его фамилия Светлов.
— Светлов работал в твоем
— И консультировал команду «светлячков». И сам тоже… — Анкутдинов запнулся, потом тревожно посмотрел на меня. — Его похитили из больничной палаты сегодня ночью. Вероятно, кому-то очень не хотелось, чтобы он заговорил.
Я пристально глянула на Тимура.
— Да? А я говорила с ним.
— Естественно, во всем виноваты господа Анкутдинов и Лейсман? — спросил он. — Так говорил Светлов? Как по наезженной коммунистической схеме под названием «во всем виноват Чубайс»? Или я ошибаюсь?
— Именно так он и говорил.
— Ладно. Не буду опровергать искренние домыслы больного человека. Для меня ясно только одно: кто-то усиленно налаживает каналы сбыта перцептина, попутно пытаясь бросить тень на мою фирму. Серьезные, прожженные негодяи. И во главе их стоит некий Светлячок, судя по всему, умный человек и талантливый химик. Все-таки перцептин… Я не допущу, чтобы бесчестили честное, солидное имя моего концерна. Этими людьми займется Тимофеев. Он парень с головой.
— Но что ты думаешь об убийствах «светлячков»?
— А что тут думать? Лейсман набирал команду, ему подсунули обдолбанных психостимулятором болванов с непомерно раздутым интеллектуальным коэффициентом, он и купился. Команду отбирал Светлов, Лейсман оформил все чисто формально. Вот я и хочу найти Светлова — если он еще жив.
Он пристально посмотрел на меня.
— А найдешь его ты!
— Но…
— Никаких «но», Танечка! Двойная оплата, тысяча долларов аванса и совместный отдых на Багамах в случае, если все это грязное дело благополучно разрешится. Так по рукам?
Он улыбнулся своей неотразимой, подкупающей улыбкой, перед которой невозможно было устоять. Не устояла и я.
— Ну, по рукам, — пробормотала я, лукаво глядя на Анкутдинова, — сегодняшний день входит в счет оплаты?
— Как скажешь, — склонив голову, сказал Анкутдинов. — А теперь, па-адруга, чиста-а по «стекляшке» шампусику? — выдал он голосом классического «гоблина», и мы рассмеялись.
— Какой база-ар, брателло! — в тон ему согласилась я. — Нет базара, засвети свой шампунь! Не хило, — одобрила я, когда Анкутдинов достал из холодильника в соседней комнате дорогущую бутылку французского шампанского.
— А вот и аванс, — сказал Анкутдинов, откупоривая бутылку.
— Это и есть обещанная тысяча долларов?
— Думаю, что немного меньше. А баксы ты получишь помимо этого.
— И все? — спросила я, чокаясь с Тимуром.
— Ну… — застенчиво улыбаясь, неопределенно ответил он. Поразительно, сохранить манеры стеснительного девятиклассника, будучи президентом фирмы и одним из богатейших людей в городе! Ай да Анкутдинов, ай да сукин сын!
На самом деле шеф «Атланта», к счастью, застенчивостью не отличался, и через пять минут на мне осталось только колье на шее да еще бокал шампанского в руке.