За давностью лет

Евдокимов Дмитрий Валентинович

Тютькина подняла голову:

— Григорий Никитович! Большой был военный начальник. Две шпалы имел. Это как теперь майор. На черной «эмке» ездил. А вот как уехал перед самой войной на границу, так больше не вернулся...

— Может, жив, но знает, что жена погибла, и решил сюда не возвращаться? — предположил Андрей.

— Навряд, — не согласилась Екатерина Ивановна. — Он так ее любил! Обязательно бы вернулся на старое место...

— Случайно не знаете, Екатерина Ивановна, — осторожно спросил Андрей, — в их квартире никаких документов или писем не осталось?

Тютькина покачала головой:

— Как же, были. Бумаги какие-то. Книги.

— И где они?

—

Соседи пожгли. Ведь топиться нечем было. Я из госпиталя как-то зашла, а у них пусто. Единственное, что нашла, — фотографию. Если хочешь, дам.

Андрей поблагодарил Тютькину и отправился на вокзал. Форма снова помогла, ему удалось взять билет, и утром он уже был в Москве. Вечером доложил о результатах поездки ребятам и Максиму Ивановичу.

Они долго рассматривали фотографию, будто ожидая, что она заговорит.

— Неужели тупик окончательно? — запаниковал Игорь.

Борис и Лариса удрученно молчали, они тоже не видели пути к дальнейшему поиску. Но ребята вновь убедились, что Максима Ивановича трудно выбить из седла.

— Видишь, на фотографии Решетников действительно с двумя шпалами. Значит, был кадровым военным, — сказал он задумчиво. — Это кое-что.

— Что кое-что? — не выдержал Игорь.

— Тебе, историку-архивисту, надо бы это знать, — усмехнулся Максим Иванович.

— Что именно, Максим Иванович? — взмолилась Лариса. — Не томите душу!

— А то, — с прежней невозмутимой неторопливостью продолжал Максим Иванович, — что в Подольске есть архив Министерства обороны. И раз Решетников был кадровым военным, да еще две шпалы имел, значит, наверняка должно быть его личное дело. Попасть в этот архив непросто. Но если Игорь возьмет отношение из своего института, возможно, поиски увенчаются успехом!

Андрей сидел подавленный.

— Ну что, Мегрэ! — похлопал его по плечу Максим Иванович. — Убедился, что в нашем деле одних навыков сыска еще маловато? Требуется знание истории. Ты, кстати, в прошлый раз нам ничего не доложил о своих изысканиях. Неужели ничего не сделал?

— Сделал! — Андрей поднял голову.

— И какую ты тему выбрал?

Андрей заулыбался:

— Я решил выбрать самые крупные уголовные дела тысяча девятьсот двенадцатого года.

— Ну-ка, ну-ка, расскажи.

Андрей достал свою тетрадку с выписками, полистал ее, потом начал:

— Одним из самых нашумевших дел того времени было дело о банде «Черных воронов». Вот что о ней писалось в «Правде»:

«Арест „Черных воронов".

Сообщаю следующие подробности задержания оперировавшей на юге России известной шайки грабителей под кличкой „Черные вороны”. Шайка долгое время оставалась неуловимой и наводила панику на население Херсонской и соседних губерний, пока наконец к обнаружению ее привело неудачное нападение на квартиру Кохтера в Херсоне, совершенное при следующих обстоятельствах.

Поздно вечером, когда Кохтер со своей женой сидел на улице, у парадного хода, двое участников шайки пробрались со двора в квартиру и, спрятавшись в коридоре, поджидали возвращения Кохтера с улицы. Как только последний показался, бандиты, вооруженные кинжалами, выскочили из засады и под угрозой смерти потребовали денег. В этот момент вошла жена Кохтера, которая, увидев грабителей, подняла крик.

Разбойники испугались и, бросив ножи, убежали. Предпринятое энергичное расследование привело к обнаружению правильно организованной шайки, которая под страхом смерти и кровавой расправы дерзко вымогала у зажиточных жителей крупные суммы

денег. Вскоре был задержан некто Швец, выдавший всех участников шайки. По его указанию арестовано несколько человек, преимущественно зеленой молодежи: Речецкий, Кацов, Халецкий, Гельман и Роза Горелик. Один из участников не разыскан.

Все задержанные, за исключением Горелик, сознались в участии в шайке „Черные вороны”, причем, между прочим, выяснилось, что в феврале членами ее было совершено нападение на херсонского купца Рабизановича. Узнав, что Рабизанович приготовил 5 тысяч рублей для выкупа товара, шайка потребовала выдачи тысячи рублей. Боясь быть убитым, Рабизанович вступил с грабителями в переговоры, не заявляя о требовании полиции. Но грабители, не соглашаясь на уменьшение суммы, ночью ворвались к Рабизановичу в квартиру и, угрожая револьверами, предъявили Рабизановичу ультиматум: или деньги, или смерть. У последнего оказалось только 40 руб., которые они забрали и ушли с тем, чтобы назавтра он положил 1000 руб. в водосточную трубу. Боясь мести, он положил туда 100 рублей, а через два дня еще 50 руб. Получив эти деньги, шайка ими не удовлетворилась и напомнила Рабизановичу о „долге”, потребовав заплатить невыданные 850 рублей. Арест шайки „освободил” теперь Рабизановича от своеобразного „долга”».

Таких банд в царской России было немало, — продолжал Красовский. — Достаточно вспомнить хотя бы неуловимого Зелим-хана на Кавказе. Но самым ярким, самым показательным, рисующим царскую полицию с самой неприглядной стороны, было, конечно, дело Ющинского в Киеве. Я вам прочитаю опубликованную в «Правде» статью:

«Дело Ющинского.

Темные силы реакции всеми мерами стремятся затемнить народное сознание и направить народное недовольство по ложному пути, а излюбленным средством для этого у них является возбуждение национальной ненависти и травля так называемых инородцев, которые будто бы мешают жить русскому народу. Но, призывая к еврейским погромам, к разгрому Финляндии, обузданию поляков и проч. во имя будто бы блага русского народа, все эти истинно русские Марковы, Замысловские заботятся главным образом о том, чтобы согнуть в бараний рог этот самый возлюбленный ими русский народ.

Эта политика натравливания и разжигания зверских инстинктов особенно тяжело обрушивается на еврейский народ, который подвергается последние годы систематическим бесчеловечным гонениям, преследованиям, издевательствам. Но нашим людоедам в „Союзе русского народа” всего этого мало. Чем безнадежнее становится их дело в стране и в народе, тем сильнее чешутся у них руки устроить погром. С этой именно целью было создано ими так называемое „дело Ющинского” в Киеве.

Что такое это дело Ющинского? Воровская шайка, желая избавиться от свидетеля, зверски убила мальчика Ющинского.

Этим делом темные силы воспользовались, чтобы пустить в ход мрачную средневековую легенду о религиозных убийствах и об употреблении евреями христианской крови, обвинили в убийстве Ющинского ни в чем не повинного еврея Бейлиса, который томится в тюрьме под тяжким обвинением, и подняли погромную агитацию. Ими были пущены в ход все силы, связи, влияния, чтобы добиться обвинения Бейлиса в ритуальном убийстве и не допустить раскрытия истины. Уже шли приготовления к суду. Черносотенцы спешили с этим делом и с нетерпением ждали, что будет осужден этот русский Дрейфус, а вместе с тем раздастся дикий призыв „бей жидов”.