За державу обидно. Вопросы и ответы про СССР
Шрифт:
– Это я к тому, что меня беспримерно удивляет безоговорочная вера творческой интеллигенции в байки, услышанные, так сказать, при «хождении в народ». Это у них что, мозг как-то по-другому работает? Или верят по принципу – ну, какой гешефт поимеет рассказчик, в отличие от «оголтелой лжи совковой пропаганды»?
– Они не в реальной жизни живут, а у себя в голове и очень часто путают одно с другим. А уж если какая «мысль» понравилась – все реалии идут лесом, они хотят сказать Истину.
Про Даниила Хармса
18.05.08
Интересные подробности из жизни гениального юмориста.
В конце 1930-х
В августе 1941-го поэта арестовывают за «пораженческие настроения», «контрреволюционную пораженческую агитацию». Из постановления на арест:
«Ювачев-Хармс заявляет: „Если же мне дадут мобилизационный листок, я дам в морду командиру, пусть меня расстреляют; но форму я не надену и в советских войсках служить не буду, не желаю быть таким дерьмом”. Ювачев-Хармс ненавидит советское правительство и с нетерпением ждет смены советского правительства».
В результате Даниил Хармс был направлен на принудительное лечение в. психиатрическую лечебницу с диагнозом «шизофрения». Официальная дата смерти – 2 февраля 1942 года.
Вот так поступали честные, интеллигентные люди перед лицом фашистской агрессии.
Вот так должен закончить Путь настоящий Творец: в дурдоме, делая под себя.
А вот типичный удивительно смешной рассказ образца 1940 года, по которому несложно поставить диагноз.
Не хвастаясь, могу сказать, что, когда Володя ударил меня по уху и плюнул мне в лоб, я так его схватил, что он этого не забудет. Уже потом я бил его примусом, а утюгом я бил его вечером. Так что умер он совсем не сразу. Это не доказательство, что ногу я оторвал ему еще днем. Тогда он был еще жив. А Андрюшу я убил просто по инерции, и в этом я себя не могу обвинить. Зачем Андрюша с Елизаветой Антоновной попались мне под руку? Им было ни к чему выскакивать из-за двери. Меня обвиняют в кровожадности, говорят, что я пил кровь, но это неверно: я подлизывал кровяные лужи и пятна – это естественная потребность человека уничтожить следы своего, хотя бы и пустяшного, преступления. А также я не насиловал Елизавету Антоновну. Во-первых, она уже не была девушкой, а во-вторых, я имел дело с трупом, и ей жаловаться не приходится. Что из того, что она вот-вот должна была родить? Я и вытащил ребенка. А то, что он вообще не жилец был на этом свете, в этом уж не моя вина. Не я оторвал ему голову, причиной тому была его тонкая шея. Он был создан не для жизни сей. Это верно, что я сапогом размазал по полу их собачку. Но это уж цинизм – обвинять меня в убийстве собаки, когда тут рядом, можно сказать, уничтожены три человеческие жизни. Ребенка я не считаю. Ну хорошо: во всем этом (я могу согласиться) можно усмотреть некоторую жестокость с моей стороны. Но считать преступлением то, что я сел и испражнился на свои жертвы, – это уже, извините, абсурд. Испражняться – потребность естественная, а следовательно, и отнюдь не преступная. Таким образом, я понимаю опасения моего защитника, но все же надеюсь на полное оправдание.
Кровавая гэбня не жалела даже умалишенных. А сейчас для сотен тысяч хармсов построен ЖЖ, и все стало хорошо.
– «Вот так поступали честные, интеллигентные люди перед лицом фашистской агрессии». Гоблин, а на основании чего ты это вдруг экстраполируешь поведение одного психически нездорового человека на «честных, интеллигентных людей»?
– На основании того, что он считается таковым.
– Это ли не манипуляция сознанием?
– Нет, конечно. Манипуляция – это когда мнение сумасшедших навязывают нормальным людям.
– Что-то
– Что-то у тебя с головой, камрад. Считай кого хочешь кем хочешь, мне об этом можешь не сообщать.
– В первый раз про такого творца услышал. Срочно полез изучать творчество и биографию. Впечатлен. В биографии категорически не понял одного: как непризнанный при жизни творец дожил до 41 года? На какие шиши он существовал, если его бред почти не публиковали?
– Питался духовной пищей.
– Гениальный Есенин тоже не раз в психушке побывал и от фронта откосил, не все так просто.
– А Резун?
– Кто бы что ни говорил, но Хармс был неплохим писателем и поэтом. Его творчество можно охарактеризовать как «игры разума».
– А может, проявление безумия?
– Он относится к тем творцам, которые избрали своей музой Парадокс. Увы, его разум заигрался.
– А был ли разум?
– Кстати, кажется, Хармс был реабилитирован. Подробностей не знаю.
– Да там граждан по грузовику дел в день реабилиторовали, какие сомнения? Только не ясно, за что его репрессировали?
– Все-таки надо разделять творцов и их творчество?
– Это ты про психбольных?
– И Хармса это тоже касается, у него есть очень хорошие вещи.
– И что?
– И. Чжу в книге «Путь дзен» пишет, мол, Хармс – мастер коанов. Мол, чем отмороженней написанное, тем оно прекраснее, типа у человека шок, а через это просветление.
– Как просветление отражается на просветлившемся? Становится ли он лучше, добрее, здоровее, лучше работает, больше зарабатывает?
– Ну, типа человек становится ближе к Истине, осознает Смысл Бытия и все такое.
– Кто и как это определяет? Как это проявляется вовне? Ну, кроме рассказов «я познал»?
– Дмитрий Юрьевич, как творец вы тоже попадаете под категорию? Или нет?
– Чисто для справки: я – тупое советское быдло, выросшее на помойке возле казармы. Если я где и называю себя «творцом», «писателем», «художником» и пр. – только в иронически-саркастических целях.
– Да все то же. Творцы и творения не одно и то же. Мухи отдельно, котлеты отдельно.
– С точки зрения ребенка безусловно.
– Дим Юрич, а вторая часть с таким вот интересным жизнеописанием откуда? Прям к семинару по судебной психиатрии? Мы серые валенки, нам классика не знакома, так что хотелось бы просветиться.
– Дык, это ж образчик творчества известного юмориста.
– Главный, порадовал с Хармсом, респект.
– Да я-то че? Это сам Хармс.
– Н-да. Взяли один (прописью – один) рассказ очень неоднозначного автора, причем, похоже, специально взяли такой рассказ, который однозначно вызовет негативную реакцию у неподготовленного читателя – и на этом основании одним махом осудили и автора, и все его творчество. Стыдно! Я даже не буду упоминать об истинном смысле этого рассказа.