За други своя. Добровольцы
Шрифт:
— План таков, — начал капитан. — В пять утра, по местному времени, господин Шурупий запускает юрпи-тоннель в тестовом режиме. Дополнительное оборудование установлено, осталось перенаправить мусор из стояков в тоннель. Мусор превратится в пыль, которая удобрит газоны Плин-Пирнеца, растения получат минеральные вещества, и растительность…
— Одну минуту, — вмешался Повар, — БероГору интересней другой вариант использования юрпи-тоннеля.
— Ах, да! Этот мешочек мы пропустим по тоннелю первым. На одном участке предусмотрен клапан. Как только мешок провалится под него, процесс перемалывания мусора пройдёт
— Капитан! — вновь подал голос Повар.
Капитан задумался, сосредоточился на потолке, как объекте для чистых, как сам потолок, размышлений.
— И самое главное. У клапана будет ждать помощник господина Шурупия. Полковнику придётся иметь разговор с ним: или мешок вернётся в тоннель, или сотрудник получит треть содержимого мешка.
Я присел на диван, почти механически. Мы дружно разоряем компаньона, и каждый хотел бы внести свою долю в мероприятие.
— А вот и наш компаньон! — Шурупий бросился к дверям, с единственной целью — пожать руку благодетелю. Для развития технологий нужны приличные средства, и этот человек может внести солидную часть в приобретение оборудования. Пусть, и против желания, но жизнь устроена так, что нас не всегда спрашивают.
Без четверти пять, в полном составе, по очереди волоча за собой мешок, мы загрузились в лифт. Подбежавший солдат успел спросить, не нужна ли помощь.
— Охраняйте коридор, что с вас взять. И чтобы мышь не проскочила!
На техническом этаже, мы всё так же бережно транспортировали ношу до известного Шурупию люка. Подняли втроём, — сил как будто накопилось, Шурупий дал отмашку — отпускай!
И ушёл, родимый, освободив нас перед законом, пикетами и прочими превратностями, какие имели цель уравновесить чаши весов хотя бы в этом секторе вселенной.
Вот теперь можно возвращаться на корабль и хорошенечко отоспаться.
Полковник преследовал по пятам господина Шурупия, уточнял детали, к какому сектору подойти снаружи, просил хоть фонариком просигналить. А нас эти мелочи не интересовали. В фойе часы показывали четверть шестого, мы что-то замешкались. Нам не привыкать: каждое новое дело на первых порах преследуют трудности и разногласия…
Скорей бы на своё кресло!
Около четырёх часов нам всё же дали поспать. «Б-2403» отошёл недалече от крепости, — кажется, что-то ещё мы должны увидеть или получить. Оружейник не стеснялся — развил свою версию: «Теперь мы полковника увидим не скоро. Крепко задолжал, а теми деньгами, что взял, делиться не захочет».
Вот и посмотрим. Если это и было целью нашей авантюры, чтобы раз и навсегда с ним распрощаться, то мы заплатили (хохочу про себя) немалую цену.
Жизнь налаживалась, в гости никого не ждали. Учебный процесс вернулся в прежнее русло, и я засел за теорию управления кораблём. Повар подходил разок, уточнял, о чём мы побеседовали с полковником, пока они с Шурупием осматривали юрпи-тоннель.
— А как ты его усыпил? — этот вопрос меня волновал не меньше, чем учёба.
— Сдашь вождение — поговорим. А кратко если, то есть на темени человека точка. Научишься воздействовать на неё — любого усыпишь.
К вождению меня допустили к концу второй недели. Сначала
Заход на глыбу — человек пять наблюдают за последовательностью действий пилота. Потом за управление садится следующий. Уже ходят разговоры, на следующей неделе будем осваивать скоростные режимы. РодоПрав нам показал отрывки фильма «Звёздные войны», — там, среди опасных ландшафтов, скорости запредельные.
— Разве это возможно? — усомнился я.
— В кино всё возможно. Они эти эмоции называют… «драйв» и ещё как-то, но не это главное. Опасность в том, что зритель верит, поэтому готов рисковать головой.
— Там же по приборам, вроде, — не сдавался я.
— А в чьих руках они? Того, кто подсунул технологии. Зрители и доверяются, как дети малые. Количество смертей в авариях зашкаливает, да статистику тщательно скрывают — мол, давай, рискни! Кто следующий?
Словом, завязался разговор, подключились пилоты. Так уж вышло, что наши кресла рядом.
— В Зоне Поражения, где нет Великих Воинов, нас используют настолько, насколько мы позволяем. Страшно даже подумать, как разнятся условия, от планеты к планете. Чем ближе к старой Земле, тем хуже.
— А на новой не так.
— Ну, её можно считать исключением. И те несколько планет, которые умеют защищаться. Думаете, Главное Око не ищет путей проникновения?
— Против Гармонии вибраций у него нет вариантов. — ЛадоПер на миг оторвался от планшета. — А где-то есть и жрецы, несущие звуковую службу. К ним тоже хотят ключики подобрать.
— Так и к добровольцам хотят войти в доверие. Думаете, наша группа, все четыреста человек, не повстречала «доброжелателей» всяких? — РодоПрав напомнил про фильм «Аватар»: — А ведь режиссёр фильма был допущен на спецпросмотр, просто чудом угодил в число допущенных. Документальные съёмки старой Земли, до штурма её союзными войсками. Руссов самих не снимали, просто запечатлели растительный и животный мир.
— Это где про Родовое дерево?
— Каждый род оберегал своё. Люди черпали от него силы и не ведали проблем с питанием. Оно и кормило, и оберегало, предупреждало об угрозах. Приближался захватчик — птица поднималась на крыло и атаковала, в меру своих навыков. Люди подключались следом.
В наших рядах появился свой историк, кто посвятил себя подробному изучению порабощения старой Земли. Спорить с ним если кто и пытался, то ЖелоТрон разбивал все разночтения. Лживых источников масса, да есть у него надёжный, откуда черпает, эпизод за эпизодом… Капитан как-то намекнул — наблюдай за ним: на него вышел кто-то из Великих и снабжает верными данными.
— Так он и учебник по истории сможет написать?
— Похоже на то.
Сказать, что очень сильно интересуюсь прошлым — так нет: мне бы свою жизнь прожить — имя не запятнать да своим помогать, если сбились с пути. ЖелоТрон настораживал своей молчаливостью, как губка, впитывал мнения, сам искал правильные ответы, и находил. Шла настройка его организма на здоровые вибрации, и ложь, качественные фальшивки он научился распознавать с первого раза. По крайней мере, дважды ошибался сам, уточнял, потом подходил к спорщику и сообщал правильный ход событий.