За дверью завтрашнего дня. Часть 2. Диагноз
Шрифт:
– Настя, отомри. Я понимаю, картинка вокруг так себе, но сейчас нужно включиться.
– Да, да. Я поняла. Сделаю всё как нужно.
– Ваня, давай в их машину, – Толоконников посмотрел на Кудрина, – там люка в крыше кузова нет, поэтому сейчас будем пробовать тебе через двери пересаживать.
Успешно перебазировавшись, Кудрин взглянул на тяжело дышащую бабу Васю и, кивнув ей, ответил на немой вопрос:
– Нормально с ним всё. Ранен конечно, но перемотали, сейчас лежит отдыхает.
– Спасибо тебе.
– Мы в одной лодке и своих не
Толоконников с Немцем в этот момент уже заходили в здание, а Суслик карабкался по верёвке к окнам, того этажа, где бродили тени когда-то живых людей.
– Тихо здесь. – скрипя резиновой подошвой на зеркально-чистом кафельном полу, сказал Немец.
– Это и пугает. – отозвался Толоконников. – Нам сюда. – он кивнул на боковую лестницу, и они стали скоро подниматься.
Но как только они добрались до второго этажа, и Толоконников сделал шаг в коридор, то сразу же замер.
– Ты чего? – чуть не споткнувшись о него, спросил Немец.
– Заткнись. – сдавленно шепнул Михаил, но было поздно.
Внутри коридора было полно долбиков, которые шатались из угла в угол и почему-то не впадали в спячку и, как следствие, реагировали на любой звук, а здесь в замкнутом пространстве, на ленте кафельных полов, любое движение получало многократное отражение.
– Немец, двери. – быстро сказал Толоконников, отпрыгнул назад и еле успел захлопнуть створку со своей стороны.
И теперь они вдвоём удерживали эту массу, пытавшуюся вырваться наружу.
Глава 10
Небольшое строение, поделённое на клетки, было почти полностью набито испуганными людьми. Тесные камеры вмещали в себя и тех, кто был здесь уже давно и отрешённо смотрел в потрескавшиеся от времени стены, и тех, кого привезли совсем недавно из «Центрального». Никита, пытавшийся пойти против беспредела, сейчас лежал на коленях у Аси с пробитой головой, наспех сделанная повязка была полностью промочена кровью, и девушка каждый раз вопрошала к равнодушно проходящему мимо охраннику:
– Да будьте же вы людьми. Ему ведь помощь нужна! – кричала она с места. – Вы понимаете, что у него черепно-мозговая травма?
Но любая попытка достучаться до охранников была тщетной, и Ася лишь бессильно плакала, видя, что Никите становится всё хуже и хуже.
– Ответьте, пожалуйста. – встав со скамейки и уложив голову Никиты на свою кофту, девушка подошла близко к решётке.
– Хватит голосить. Тебе никто не ответит. – глухо сказал молодой человек, сидевший в углу.
Ася глянула на свисающую сальную чёлку темноволосого мужчины, расплывшееся бурое пятно синяка под глазом, запёкшуюся струйку крови под вспухшей губой и спросила:
– Почему?
– Потому что никто не хочет попасть в ряды вновь прибывших и мариноваться в этой вонючке в томительном
– Какой очереди?
– Я и так уже сказал больше чем нужно. – фыркнул мужчина и, повалившись на спину прямо на замазанный десятками подошв пол, закинул руки за голову и закрыл глаза.
– Ну, пожалуйста, скажите, что здесь происходит. – Ася подсела к нему поближе и легонько потрясла за руку.
– Сиськи покажи, скажу. – неожиданно сказал мужчина, и Ася осеклась на полуслове.
– Что? – переспросила она.
– Ты всё слышала. Здесь бесплатно никто ничего не делает, за это, кстати, тоже наказывают. – криво усмехнулся мужчина, отчего затянувшаяся трещинка разорвалась и снова потекла кровь.
– Ад какой-то. – прошептала Ася, вставая и отходя в сторону.
Повернувшись к месту, где она недавно сидела, Ася увидела, что её скамейка уже занята, а Никиту предприимчивые люди переложили на пол.
– Что вы сделали? Его же трогать нельзя.
– Да не жилец он, – махнула рукой тучная старуха, – а я уже все ноги отстояла.
– Вы совсем с ума сошли, что ли? – Ася оглядела отстранённые лица людей.
– Мир давно сошёл с ума, – посетовала вытянутая как струна женщина с худым лицом и потухшими глазами. – И почему нас всех не смело волной этой заразы?
– А вы откуда? – вдруг спросила Ася.
– Из Челябинска. Город такой есть. Нет, наверное, теперь был. – она покачала головой. – Я в эти края в командировку приехала. А там семья осталась. Связи нет, ничего нет. Я с месяц в подвале просидела, дверь было не открыть, потом, – она поджала губы, – спасатели пришли.
– Как вы выжили? Целый месяц в подвале?
– Нормально. – женщина вздохнула. – Погреб был с запасами. Я там на всю жизнь огурцов солёных наелась и компота с ягод напилась.
– Ты хоть ела что-то, – ответила баба, занявшая скамейку, – а мы с дочкой мыкались в голоде, потом моя утонула в болоте, не вытащила. Я уж там села помирать, ан нет, видно, ещё не до конца об меня Господь ноги вытер. Алёна Николаевна меня зовут.
– А ты иди в решётку подолбись, глядишь, тебя до смерти и забьют. – лениво отозвался мужчина, лежавший на полу.
– Да придите вы в себя, – бессильно выкрикнула Ася, – вы же люди? Вы не забыли об этом?
– Кабачки на блюде. – плюнула словами Алёна. – Ты-то, по выправке видно, из далёких мест, а я всю жизн крутилась, работала, рожала, муж не помогал, думала, на пенсии отдохну. Хрена лысого. Лучше бы уж померла, так нет, дитё на глазах утопло. Знаешь, как она на меня смотрела? – женщина рванула на груди куртку. – Жижа зелёная её забирает, тянет, она глаза круглит и молча воет, потому что вода уже в нос заливается. Мы так с ней и прощались втихомолку, я как онемела. Потом ещё сутки двинуться не могла, всё смотрела в то место, где макушка её под водой скрылась. А самоубиться тоже ж не могу, а то ведь Господь не пускает на небо тех, кто сам, – она провела ребром ладони по горлу. – А как я потом с дочкой встречусь там?