За дверью
Шрифт:
Я уж было пожалел, что позволил втянуть себя в эту толпу, так как понял, что придется задержаться тут на довольно продолжительное время. Я-то рассчитывал подзаработать немного денег, чтобы доехать до дома Наула Назеля. Конечно, в моих карманах лежала немалая сумма… но в рублях, а не в местной валюте… Стоп! Зачем мне деньги, если я могу воздействовать на людей? Ведь мне достаточно будет внушить кондуктору или кассиру, что я заплатил им за проезд.
Я начал медленно отходить от своей пятерки, рассчитывая исчезнуть по-английски, не попрощавшись.
Остановил
— Не кажется ли вам, что ваше место у Параши?
Это произнес начальник соседней пятерки. Похоже, у «Марширующих» была строгая внутренняя дисциплина, все следили друг за другом. Не в моих интересах было привлекать к себе внимание, ведь у меня в кармане лежал нож, в рюкзаке — три диска от циркулярки, а документов не было никаких. Поэтому я сделал вид, что увидел вдалеке кого-то знакомого, помахал рукой и вернулся к пятерке Прасковьи Пубертатной.
Через некоторое время по толпе прошелестела информация:
— Акивуменко приехал.
Неподалеку притормозили три больших черных автомобиля. Автомобили в Изначальном мире чем-то напоминали больших жуков, они были круглобокие, обтекаемые, с большими выпуклыми фарами. Из автомобилей вышли молодые люди и боблины в хороших дорогих костюмах. Толпа приветствовала их радостными криками.
Один из боблинов поднес ко рту мегафон и сказал:
— Приветствую вас, молодая надежда Колоссии!
Толпа ответила новыми воплями:
— Да здравствует Акивуменко! Когда деньги дадут?!
Молодой боблин оскалил клыки в широкой улыбке:
— Не волнуйтесь! Каждый из вас будет вознагражден за участие в мероприятии движения «Марширующие». Но сначала о деле. Все вы знаете, зачем мы здесь собрались. Сегодня в Главном Учебном Заведении Колоссии будет выступать знаменитый режиссер Микита Нахалков. Наша задача — выразить свое восхищение его талантом и поддержать его гражданскую позицию. Аплодировать будете по моему приказу. Крики «браво» — по особому распоряжению. Да, и еще одно: все вы знаете, что среди отдельных студентов ГУЗКа имеются недоброжелательные и инакомыслящие элементы, которые не поддерживают курс Колоссии на свободу и счастье. До нас дошли сведения, что эти выродки готовят какую-то провокацию против Микиты Нахалкова. Поэтому будьте особенно внимательными, не покидайте свои пятерки. О любом чужаке немедленно сообщайте своему непосредственному начальнику, и далее — по цепочке. Всем все ясно!?
— Ясно! Ясно! — завопили люди и болины.
Я забеспокоился, что Прасковья Пубертатная выдаст меня — самого настоящего инакомыслящего чужака. Но, скорее всего, девица была больше озабочена тем, чтобы собрать пятерку и выполнить распоряжение вышестоящего руководства, так что не собиралась лишаться одного из членов группы.
— Стройтесь! — скомандовал боблин Акивуменко.
Его хорошо одетые помощники распределились по толпе, окликая начальников пятерок и отдавая им распоряжения. Толпа быстро принимала организованную форму.
— Стройтесь по двое! — приказала Прасковья нам, своим подчиненным.
Подобно остальным «Марширующим»,
— Пошли! — отдал команду Акивуменко.
Длинная вереница «Марширующих» потянулась к главному входу в ГУЗК. Так же организованно нас провели через огромный холл, потом мы прошли по длинному коридору и оказались в большом актовом зале. «Марширующие» заняли все первые ряды. Обернувшись, я увидел, что на задних рядах рассаживаются немногочисленные «вольные» зрители — студенты Главного Учебного Заведения.
Сразу же после нас прибыли телевизионщики и начали устанавливать камеры, прокладывать кабели, проверять микрофоны. Телекамеры представляли собой короткие толстые цилиндры. Мне было интересно, какой принцип используется в их работе — то же «яблочко на блюдечке»? — но спрашивать я, разумеется, не стал. Одна камера была расположена прямо перед сценой, чтобы снимать крупные планы, две другие разместились в зале.
За порядком в помещении следили охранники в синих форменных костюмах, «вооруженные» резиновыми дубинками и газовыми баллончиками. Охранники распределились по залу, заняв боковые места возле проходов.
К приезду Микиты Нахалкова все было готово, но известный кинорежиссер, очевидно, задерживался. Акивуменко, сидевший в первом ряду в окружении своих помощников, постоянно перезванивался с кем-то по мобильному телефону. Наконец, руководители «Марширующих» вскочили и быстрым шагом покинули актовый зал. Я не сомневался, то они отправились встречать прибывшего гостя. И действительно, вскоре все вернулись обратно, сопровождая долгожданного кинорежиссера.
Микита Нахалков был высок, подтянут и, несмотря на давно уже не юношеский возраст, двигался легко и живо. Загорелое лицо и заметные даже под дорогим, идеально сидевшим костюмом, мускулы свидетельствовали о том, что он дружит со спортом и следит за своим здоровьем. Облик преуспевающего мужчины-лидера подчеркивали золотые часы, массивный золотой перстень и золотой зажим для галстука, все выполненные в одном стиле и усыпанные бриллиантами.
Легко взбежав по ступенькам на сцену, Микита Нахалков одарил зал белозубой улыбкой, сверкнувшей из-под пышных ухоженных усов:
— Здравствуйте, мои юные друзья и поклонники. Я рад видеть вас в этом зале.
Один из помощников Акивуменко поднял плакат с надписью «Аплодисменты». «Марширующие» дружно захлопали в ладоши. Бархатные глаза Микиты Нахалкова засияли радостью, как будто он не понимал, что приветствия зрителей оплачиваются и не являются искренними.
— Спасибо, спасибо! — растроганно проговорил Микита Нахалков.
Плакат «Аплодисменты» опустили, и хлопки смолкли.
Кинорежиссер, лучась самодовольством, произнес: