За его спиной
Шрифт:
И, устыдившись того, что не только не стащила кроссы, а еще и на топчан, под одеяло, в них полезла, принялась снимать их, цепляя носком пятку.
В этот момент дворник повернулся, заметил мое копошение и, сдвинув брови, сказал:
— А ну прекратила. И так пол холодный.
— Но у вас же тут… Чисто… — промямлила я, пугливо поджимая ноги.
— Не особо, — сурово возразил дворник, а затем поставил передо мной кружку с парящим напитком, придвинул вазочку с печеньем и конфетами, — ешь, пей.
— Спасибо, — прошептала
Пахло от чая очень вкусно, смородиной и еще чем-то, таким же душистым.
Я аккуратно пила чай вприкуску с конфеткой и ощущала, что именно этого мне и не хватало для успокоения.
Весь этот дурацкий вечер, в котором все в какой-то момент пошло наперекосяк, показался не особо и страшным. Ну бывает, неприятности… В конце концов, все образуется. И Аделька вернется, куда она денется, зараза… И получится у меня уехать отсюда, из проклятого города, сожравшего мою маму. Но меня не сожрет. Подавится.
— Кто эти парни? — неожиданно прервал мое блаженное спокойствие дворник.
— Мой… типа жених, — призналась я, со вздохом отставляя кружку и поднимая на мужчину взгляд, — спасибо вам огромное, что не отдали… Как вас зовут?
— Бродягой зови, — благосклонно кивнул он, — и чего же ты от жениха бегаешь? Вроде, видный парень…
— Видный… — сжала я губы, — только подонок и тварь.
— А узнала ты об этом недавно, конечно же, — усмехнулся он, — а до этого любовь была неземная?
— Нет, — тон, которым я перебила Бродягу ( что за прозвище такое?), даже мне показался жестким. Но как-то не понравился его голос, слегка иронический.
Таким взрослые, умудренные опытом люди с детьми неразумными разговаривают. И по головке гладят, бормоча: “Ну что ты, маленькая? Ну не переживай… Поругались, помиритесь, все бывает…”
Отец так делал. Он всегда считал, что лучше меня знает, что мне надо, но в последние полгода эта его уверенность обрела совершенно другие, крайне неприятные черты.
И сейчас мне в голосе Бродяги почудились прямо отцовские интонации, и это задело.
— Нет? — удивленно приподнял он густые брови, глаза насмешливо сверкнули, — а зачем же соглашалась замуж? И, кстати, тебе хоть восемнадцать есть?
— Есть, — мне почему-то резко расхотелось откровенничать, хотя буквально минуту назад я была готова рассказать Бродяге все до последней детали.
Он словно почувствовал перемену в моем настроении, кивнул на кружку:
— Пей. Согревайся… И… Не обижайся… Просто вы, девочки, обычно очень шустрые и резковатые бываете… Парнишка, может, и не виноват ни в чем, а ты уже бежать… И к незнакомому мужику бросаться о помощи просить… Я-то думал, тебя маньяк какой преследует, а тут жених…
— Он и есть маньяк, — сухо сказала я, не удержавшись все же и еще отхлебнув из кружки отвара смородины.
— Как ты резко…
— Как есть…
— Тогда тем более: зачем соглашалась?
—
— То есть? — не понял Бродяга, уставившись на меня с таким изумлением, что я поневоле ощутила себя дурой. Да, собственно, я ею и была, даже Аделька всегда говорила… — тебя силой, что ли, замуж выдают?
— Да, — вынуждена была кивнуть я. Ну, а куда тут денешься, если правда чистейшая? — Силой…
— Это как? — еще сильнее удивился Бродяга, — ты же совершеннолетняя?
— Да.
— Школу закончила?
— Да.
— Аттестат, там… Паспорт…
— Конечно…
— Слушай, вопрос-то все объемней становится… Ты меня прямо заинтриговала. Давай, рассказывай…
Я отпила еще чая, выдохнула, пытаясь выстроить в голове фразы таким образом, чтоб было понятнее, не смогла и мысленно махнула на это дело. Все равно уже полноценной дурой выгляжу, так чего строить из себя? Или пытаться?
— Я из Демьяново, — начала я рассказывать, — папа магазин держит прямо в деревне… Сам понимаешь, деньги всегда были…
Бродяга кивнул, подтверждая, что понимает. Магазин в деревне — это неплохой бизнес. А в Демьяново народу много живет.
— Ну вот, два года назад умерла мама, отец женился снова…
— С мачехой не поладила? — понимающе перебил Бродяга, но я отмахнулась сердито, не желая терять нить повествования.
— Нет. Она нормальная. Старше меня на два года, только восемнадцать исполнилось, и вышла за отца.
— Погоди… А ему сколько? — нахмурился Бродяга.
— Сорок почти.
— Они встречались, что ли?
— Да прям. Отец приметил ее, еще когда в школу за мной приезжал, в город, и, когда восемнадцать исполнилось, пришел к ее родителям. А они согласились.
— А она?
— А что она? Отец — не бедный, хороший…
— Бред какой… — пробормотал Бродяга едва слышно, но затем кивнул, — продолжай.
— Я училась в городе, здесь, в школе неподалеку… С Аделькой в одном классе. С Рахимовой, — уточнила на всякий случай, и Бродяга опять кивнул, — собиралась поступать, ехать в Москву… Хотела… А отец с полгода назад начал про свадьбу заговаривать. Типа, тебе скоро восемнадцать, пора. Я сначала не воспринимала всерьез, ну какой замуж? Я учиться хочу дальше… А потом… Потом Марат пришел свататься…
— Это тот парень говорливый, что тебя искал сейчас? — уточнил Бродяга.
— Да…
— Вроде, он богатый, и по возрасту тебе подходит…
— Он урод! — меня сорвало на внезапный крик, хотя вообще никогда не повышала голос, за редкими исключениями.
— Поясни, — спокойно сказал Бродяга, потянулся по столу к пачке сигарет, — я закурю.
Интонация не была вопросительной, да это и понятно, он на своей территории, это я тут гостья, но я почему-то кивнула, разрешая.
А он почему-то дождался этого кивка и только потом прикурил.