За этот шанс во Вселенной
Шрифт:
«Я обещаю. Это будет мне легче сделать, чем тот поступок, что переместил меня из одного мира в другой».
Легче ли? Возможно, но… она и родным близким, и самому Стэну не раскрыла вот эти подаренные знания. Легче ли. Возможно, но…, а ведь стоило ей раскрыть это всё, то и судьба, и положение в данный момент, были бы, наверняка, совсем другими, и даже, скорее всего, ожидал бы её бурный рост карьеры, а об отстранении от мечты о звёздных, межгалактических экспедициях и не было бы речи.
Спокойствие за личную безопасность в плане физическом, но лишение духовного спокойствия. За что, такое в линии судьбы? Но в сохранении этой тайны она старалась придерживаться того обещания, данного суровому воину, полководцу. И может, ещё что-то заставляло её придерживаться этого. Но что? В глубине
– Стэн, мне тяжело без звёздных экспедиций. Я жду тебя, а сердце обливается кровью горечи. Я ведь тоже могла быть рядом с тобой, с вами, там, в далёких звёздах, галактиках. Ведь это всё, была моя мечта, когда-то исполненная мечта. Как прерванный полёт…
– Даже Элкьяер, Янг, даже сам Фонтэн не могут. В Конгрессе Звездоплавания абсолютное большинство против. Только пересечение по Солнечной системе. Мы все, весь экипаж «Джомолунгмы», писали рапорт о твоём возвращении. Но нас не слышат.
– И даже те, ради высших целей так активно толкавшие меня на корабль так называемых врагов, – в интонации Мидори господствовала ирония.
– И даже те. Но ведь ты не говоришь, кто они, – с волнением отвечал Стэн.
– Я никогда не скажу. И пусть живут с исполненной мечтой. Тот, которого они так боялись, боятся, хотя он так далеко отсюда, стоит на неизмеримо высокой ступени Вселенной. И он – мой друг! Кто они перед ним? Жалкие черви, да и только.
Была в этих словах злость, но не только. Было осознание своего высокого уровня в пространстве Вселенной, что ценилось ею сейчас, может, выше, чем вот эта вся узаконенная условность или реальность. Как никто другой, Стэн понимал, что изменилась она, уже не та, вся в расцветии искренности. Нет, не было в этой перемене ничего такого отрицательного или же чего-нибудь такого горделиво надменного, но той мечтательности юной девушки, может, той прозрачной чистоты в переплетении с какой-то наивностью, всё же не было. Появились оттенки философского суждения, преисполненного опытом. И это-то на фоне столь юного, прекрасного лика красавицы, всего образа её? Но проведи-ка столько времени на чужом корабле…
В первое время не было отбоя от журналистов, репортёров разного уровня и калибра со всей Солнечной системы. Да, её отгораживали от них, как могли. Но всё же. И вот в своих интервью она говорила только одно, что тот инопланетянин, страшный образ которого так усиленно муссировался всевозможными средствами массовой информации, вовсе не враг, а ей лично приходится другом. Но разве поверить этому, когда сам взгляд этого монстра с экранов, мониторов, голограмм уже наводил ужас. Да и ещё память на генетическом уровне продолжала хранить, и это было не бесполезно, отрицательное, плохое, мерзкое, подлое, уж изрядно накопившееся за историю человечества. Ну, а насчёт таких её заявлений приходили в голову разве лишь такие мысли: «Она как зомби. Возможно, это уловка врага. Какова же сила психического воздействия?»
Вот это-то, таковое суждение большинства и явилось основной причиной устранения от дела, чуть ли не от всех космических профессий и, главное, от её мечты. И дома, среди родных, и Стэну она говорила то же самое. Могли ли поверить родные, мог ли поверить Стэн? Они всем видом своим показывали, что верят ей. Но ведь что-то затаилось в самых дальних закоулках души. А Элкьяер, а Янг, а Бёрдсли, а Майоров, а космогонисты, а разведчики?
Могла ли Мидори доказать всему человечеству своё видение этого далёкого, но страшного космического феномена, своё отношение к нему? Нет и нет. Первое впечатление,
Вот та самая опушка леса, и те же цветы на лужайке, и этот необыкновенный по красоте лес, и кукование кукушки, и это безоблачное синее небо, на горизонте переходящее в фиолетовый фон. Всё это скорее не успокаивало, не уводило её в приятную ностальгию, а добавляло лишь тихой грусти, а то и тоскливой печали. А ведь тогда был совсем другой эмоциональный фон. Накануне гарантированного исполнения мечты, не то, что предчувствие, уже осязаемое прикосновение к ней. Её ждал невиданный и потому грандиозный, и к тому же первый в истории человечества полёт, вот такой прыжок через неисчислимые галактики. В какой же части Вселенной окажутся они? Сердце её только и жило этим. Да и та неожиданная встреча со Стэном лишь добавила ощущение счастья исполненной мечты. Но то было тогда, а сейчас её сердце опустошённое, лишённое надежд. Разве что, рядом любимый. Но ведь сейчас далеко не те далёкие времена, когда девушке и хватало одного лишь этого.
– Грустно мне. Как напоминание о тех счастливых днях перед первым прыжком человечества. Я отвержена и вот эта опушка не даёт мне успокоения, не даёт, и даже наоборот. Полетим отсюда. Который час? – с тихой грустью говорила она и затем вскочила на ганимеда.
– Скоро двенадцать. Должны быть новости, – взглянув на наручный компьютер, не спеша, стараясь как можно дольше задержаться на этом месте, он не вскакивал, а медленно принимал положение всадника птицы.
– Ну, тогда посмотрим новости, – постаралась Мидори не торопить его.
Хотя, что новости. Они теперь не так уж интересовали её. Как всегда напоследок посмакуют предполагаемую угрозу и покажут военные, сплошь набитые оружием, корабли, курсирующие на окраинах Солнечной системы.
И тут же на опушке необыкновенно рукотворного леса возник голографический образ ведущей новостей, воспроизведённый наручным компьютером, истинно колоссально информационным вместилищем. И выразилась вся гамма, палитра цветистого парио в чистейшем воздухе Плутона. И тут же она, ведущая новостей, поразила Мидори и Стэна, и, разумеется, всех тех, кто соприкоснулся на данный миг с передачей новостей, что скоростью света проносится по всей Солнечной системе, завораживающе необычной интонацией голоса, содержащей весомую долю тревоги, а то и страха. Такому могло предшествовать какое-либо экстраординарное, сверх чрезвычайное происшествие.
«Всеми видами телескопов, а также патрульными кораблями обнаружен неизвестный космический объект искусственного происхождения. Нет никакого сомнения в том, что этот объект является космическим кораблём. Как известно по данным наших межзвёздных и галактических экспедиций, во всей внешней спирали нашей Галактики «Млечный Путь», включая также и часть внутренних спиралей, нет высокоразвитых цивилизаций, способных на полёт в космос. Отсюда предположительно следует, что данный звездолёт неизвестных оснащён варп-двигателем и, следовательно, прибыл в регион Солнечной системы из другой галактики. Но какой? Нам неизвестно», – голос ведущей артистизмом своим, но, скорее всего, искренностью сопереживания с конкретным явлением современного события, так и бросала в дрожь, возможно, всю так называемую аудиторию Солнечной системы, прильнувшую в данный миг к экранам плазменных телевизоров разнообразнейших конфигураций, прильнувшую к мониторам, к голограммному парио компьютеров, транспьютеров.
Мидори и Стэн не явились исключением из правил, и также с трепетом и волнением взирали на это невероятное событие современности, что величественно, но вместе с тем и таинственно зловеще, вот так и разворачивалось в трёхмерном изображении парио здесь, на опушке этого чудесного плутонского леса.
А событие со временем, необыкновенностью своей, для всех землян представала сродни такому же, какое когда-то пережил экипаж «Джомолунгмы» тогда, на орбите той безымянной планеты в той же неведомой галактике, канувшей в небытие вместе со своей уничтоженной звездой от разума и рук воинственного представителя неизвестной могущественной цивилизации.