За горизонт
Шрифт:
— Сколько такой танчик стоит? — прицениваюсь к БТРу.
Выясняется, что БТР мне не светит даже за баксы. Это наводит на мысли о том, что каждый второй отморозок на таком пепелаце за ленточкой не катается.
С экскурсии я ухожу в расстроенных чувствах. Проходимость моего «головастика» по бездорожью не впечатляет, да и грузоподъемность у него далека от рекордной. А что–то внедорожное и одновременно вместительное мне не по карману.
На ход ноги, за остатки наличности прикупил у Руслана две 25–литровых канистры «кастроловского» дизельного масла, пару боковых зеркал
У моего грузовичка топчется коренастый бородатый мужик в брезентовой штормовке.
— Коллега, давай помогу, — предлагает свою помощь бородатый незнакомец. Вдвоем мы быстро грузим канистры и генератор. — Пошли плова откушаем, ну и по рюмашке за знакомство, — озвучивает цель своего визита незнакомец.
Видимо Татьяна имела разговор с геологами о моей скромной персоне.
— У меня дети.
— Дети это хорошо. Я вот семьёй не обзавёлся пока. Всю жизнь катался за туманом и за запахом тайги, — грустно и иронично описывает свой жизненный путь бородатый геолог. А дядьке уже сильно за сорок, когда он семью заводить собрался?
Впрочем, я так рассуждаю с позиции своих тридцати лет. Не факт, что к пятидесяти моя позиция не претерпит радикальных изменений.
Вместе с геологом проходим в отведённый моему семейству номер. Муха тихой сапой меняет диспозицию и оказывается между геологом и выходом. Мухины манёвры явно не остаются незамеченными.
— Ребят потеплее одень. У нас на улице накрыто, нам на свежем воздухе привычнее, — синяки и гипсы на руках ребятишек явно заинтересовали мужика, но вопросов он не задаёт, правильный дядька. — Пса тоже бери, отчекрыжим от наших собак мясца на ужин. Собаку вечером от пуза кормить нужно, — в этом я с ним полностью согласен.
Прихватив из кабины литровую бутылку «Смирнова», как раз для такого случая держал, бегу догонять геолога и мелких с Мухой, исчезнувших за неприметной дверью в самом конце бывшего цеха.
За дверью зажатая корпусами цехов и бетонным забором площадка размером в четверть футбольного поля. По верху бетонных заборов хищно вьется спираль «Егозы».
Я не я, за одним из заборов что–то типа крытого решёткой тюремного дворика.
Вдоль одной из стен выстроены вольеры, загоны и разнокалиберные клетки. В дальнем углу в просторных вольерах дремлют пять лаек.
— Наши, — поясняет геолог. — И кони тоже наши, — кивает в сторону стойл.
Вот значит, что они в скотовозах повезут, проникаюсь к геологам все большим уважением.
Длинный деревянный стол под навесом с лавками по обеим сторонам. На столе дымится здоровенный самовар (во блин, хочу такой же, дайте два). Чуть в сторонке, на треноге висит казан не мене впечатляющих размеров (тоже хочу и тоже два), угли под казаном давно прогорели и сейчас едва алеют.
За столом расположилась пестрая кампания из двух десятков мужчин, женщин и нескольких подростков на дальнем конце стола. Семейные, стало быть.
Все собравшиеся за столом чем–то неуловимо похожи друг на друга,
Здороваюсь с коллективом. Под одобрительное хмыканье выставляю на стол «Смирнова». Это не от того, что народ на сухую сидит, а тут я весь такой внезапный и с литром на кармане. Вовсе нет. Скорее это дань ритуалу, не с пустыми руками пришел человек, уважуху коллективу выказал.
Женщины начинают хлопотать вокруг мелких, наваливают им одну на двоих миску плова. Да им эту миску за неделю не осилить! Приносят чашки с чаем. Мелким кушанье явно по нраву. Рубают за обе щеки, улыбаются даже. Улыбаются, это хорошо, жизнь продолжается.
— По грамульке за знакомство, — здоровенный, бритый налысо детина с явно кавказскими корнями разливает по стаканчикам огненную воду.
— «Хм, серебряные, вот мажоры», — думаю про себя. Хотя, опять же, может в этом есть скрытый смысл, надо уточнить при случае.
Хорошо пошла, закусываю соленьями с тарелки. Черемша вроде, первый раз пробую.
— Марат сегодня превзошёл самого себя, — невысокая женщина с восточной внешностью ставит передо мной миску плова и пиалу чая.
— Спасибо, никогда настоящего плова не пребывал, — вызываю снисходительные улыбки соседей.
Плов превосходит все мысленные ожидания, он сладкий. Лук и чеснок в нем тоже присутствуют, но они тоже сладковатые. Очень приятная фруктовая сладость, курага, изюм, ещё какие–то неописуемые оттенки вкуса. Кусочки баранины — пальчики оближешь, с чаем из самовара на дровах вообще неописуемо хорошо идёт. У меня приключается разрыв шаблона, никогда бы не подумал, что плов может быть сладким. Неторопливо, минут двадцать, смакую каждый кусочек. Мелочь за это время одолела едва треть своей порцайки и осоловело хлебает чай с вареньем.
— Утром в микроволновке подогреете, — миловидная женщина с раскосыми глазами протягивает мне одноразовый контейнер с пловом.
Хорошие люди.
— Давай ещё по одной и собаку свою покормишь, а то слюной захлебнётся.
По одной, это мы с радостью. Загрызаю бриллиантовую влагу квашеным чесночком. Жизнь явно налаживается!
Дойдя до мухиного вольера, кидаю в миску выделенный мне от щедрот геологических кусок сырого мяса на здоровенной кости. И оставляю псинку наедине с этим счастьем.
Как–то спокойно на душе стало. Я до последнего сомневался, что все это не развод, а тут успокоился. Слишком много сил надо вложить в обустройство подобной базы, собрать людей и технику. А ведь мне виден лишь небольшой кусок всего действа.
Возвращаюсь за стол. С водкой никто не гонит. Кто–то налегает на чай, кто–то достал трубочку, гитару вот принесли, умеют люди жить. Приносившая плов женщина с восточными чертами выдала мелким по здоровенному куску лаваша и повела к конским стойлам. Что же, пусть приобщаются, ТАМ лошадь однозначно средство передвижения. Вот только роскошь или норма жизни?