За горизонт
Шрифт:
И самое печальное — клеммы аккумулятора полностью скрыты под слоем изумрудных окислов, а в половине банок аккумулятора пластины не покрыты электролитом.
Клеммы я почищу, дистиллированной воды в банки долью. Но если пластины осыпались, тут придется искать новый аккумулятор. Этому, с виду, минимум пять лет — для советского изделия срок весьма солидный.
За пять экю и десять минут торга изнывающие от безделья подростки согласились подработать живым стартером и расталкивать машину.
— Ну вот, а ты боялась. Садись, поехали. Я с утра не кормленый. Это надо срочно исправлять.
Запрыгнувшая
— Побрился б ты — ежик.
— Побреюсь, сам терпеть не могу щетину. Но, тут некогда было — убивал дракона, спасал прекрасную принцессу, карал злодеев и чинил принцессе карету. И все это небритым. Есть мнение — я наработал минимум на два поцелуя.
Хорошая девушка Ким, не жадная.
Получив заслуженный поцелуй, делаю ручкой на прощание, издали пялившимся на меня волками, месхетинцам и проезжаю в город.
Горе — водолазы.
Потрто–Франко. Конец сухого сезона 16 года. Утро.
— Русский, уверен, что твои гориллы, еще что–нибудь не сломают! А ты — обезьяна африканская, куда смотрел!? — брызжа слюной, надрывался Боцман Зи–Зу — владелец давшего нам приют гостевого дома. Очень темпераментный и несдержанный на язык человек, но при этом не злой и очень отходчивый.
— Уи–уи–уи, — в тон Боцману вторит местная любимица и вечный источник неприятностей, забавная карликовая шимпанзе — Афродита.
— Гориллы? — непонимающе оглядываясь по сторонам в поисках этих, вне всякого сомнения, опасных и коварных зверей.
— Я хотел сказать — герильяс. Вот эти вот, маленькие партизаны устроившие диверсию на моем судне. Еще немного и мачту, трап, вместе с палубой, и полгорода в придачу смыло бы в океан, — опершись на едва не смытую в океан стальную, минимум на полтора метра вкопанную в землю мачту, остывая, продолжил Боцман. — Йонкер, твою мать, что ты лыбишся, как горилла после случки! Я что–то веселое сказал!?
Африканская обезьяна, он же горилла после случки, он же Здоровяк Йонкер, с высоты своих семи футов невозмутимо пропускает мимо ушей наезды белого господина. Похоже, между Йонкером и Боцманом существует негласный договор — не называть чернокожего гиганта негром или производными от слова черномазый. И Зи–Зу, способный на равных говорить с автором малого петровского загиба, старательно отфильтровывает базар. А на обезьян, горилл, мартышек, и прочие подобные эпитеты здоровяк не обращает внимания. Так и уживаются.
— Хозяин, я за рыбой пошел, пока все лучшее не расхватали, — прогудел здоровяк.
Стравивший пар Боцман Зи–Зу, равнодушно махнул рукой — ступай, мол.
Клиент готов слушать, будем договариваться.
Подмигнув выстроившимся в ряд герильяс, беру Боцмана под локоток.
— Кэп, ты не расстраивайся. Мачта устояла, палуба уже высохла, трап не смыло (да и как его смоешь, когда он в скале вырублен), а кран я тебе новый прикручу. У меня как раз такого размера есть один, последний. Себе берег, но ради
— Точно, танковый? — Боцман делает вид, что заглотил наживку.
— Век воли не видать. У него на упаковке было написано «TANK N 7», — вру, конечно, но боцман доволен ответом, подгон ему явно по душе.
— К ужину чтобы блестело все тут.
— Йес, Кэп!
— Бу–бу–бу–бу, — Афродита машет кулаками, пританцовывая на краю раскалившейся за день крыши.
Ей есть, за что негодовать на мое семейство. В первый день нашего пребывания в гостинице, вполне соизмеримая с детьми по массе и габаритам обезьяна, решила объяснить кто тут главный. Но изрядно не рассчитала своих сил и в главные, победой нокаутом в первом раунде, пролезла Муха. С тех пор шимпанзе перемещается по гостинице маршрутами, строго недосягаемыми для Мухи. Что, однако, не мешает ей регулярно подкидывать какашек в Мухину миску.
На своих диверсантов–герильяс я не в обиде. Чтобы Муха не мешала играть, детки привязали ее к пластиковой водопроводной трубе. Полежав часок в тени, Муха заскучала и решила прогуляться по окрестностям. В результате имеем залитую водой каменную террасу за домом, полупустые баки с водой, и исчезнувший в неизвестном направлении, сорванный с трубы поливочный кран.
Кран у меня есть. Точнее, у меня есть много кранов, но они и мне совсем не лишние.
А вот брутальный, дюймовый, пробковый кран, непонятно как завалявшийся на дне ящика с запчастями к «Ниве», мне дорог исключительно как память. В данной ситуации, много лет назад добытый где–то Алисиным батей краник, обладает двумя очень важными свойствами:
— с одной стороны в него вкручен пятисантиметровый отрезок дюймовой трубы, что сильно упрощает его монтаж.
— он находится прямо тут, в багажнике припаркованной за домом «Нивы».
Самой работы минут на двадцать. Сперва, вооружившись пассатижами, парой надфилей, напильником и куском стальной проволоки прикручиваю кран к остаткам массивной автомобильной рамы, брошенной ржаветь в углу гостиничного двора.
Тиски готовы, можно слесарить. Неспешно протачиваю на вкрученном в кран кусочке трубы три кольцевых, уплотнительных проточки и сглаживаю фаску.
— Папка, дай напильником поелозить. Папка, ну–у–у–у дай, ну–у пожалуйста, — наперебой канючат дети.
— А не сломаете напильники?
— Нет, не сломаем, век воли не видать, — бодро рапортует подрастающее поколение.
Что тут скажешь — я сам виноват, думать надо, что при детях говоришь.
Выдав мелким напильник, набираю на кухне крутого кипятка в литровую деревянную кружку.
Пока конец водопроводной, пластиковой трубки прогревается в кружке с кипятком, откручиваю кран от импровизированного верстака и бережно сматываю в кольцо стальную проволоку. Все, халаява кончилась, будем привыкать экономить любой кусочек цивилизации. Чем дальше от Порто–Франко, тем реже и дороже будут любые технологичные вещи.