За грань. Инструкция по работе с вампирами

Амери Анастасия

— Когда?

— Сразу после Канады, в аэропорту.

— Она рассказала о Шотландии?

— Только то, что ты должен будешь там присутствовать на каком-то Совете.

Вампир прошел мимо меня и остановился у камина. В нем не горел огонь, ведь несмотря на осень, ночи были до сих пор жаркими. Его лицо оказалось в тени. Кто знает, о чем он размышлял. Пауза затянулась. Может быть, Йоан ушел в воспоминания или просто не счел нужным как-либо продолжать разговор?

Я решила, что пора убрать книги на место, поэтому встала и начала собирать их в стопку.

— Ты поедешь со мной, — вдруг сказал

он.

— Разве я не должна опасаться вашего Совета? — я замерла, с прижатыми к груди книгами.

— Плевать, я должен узнать будет ли там клинок.

— А что, если нет?

Он развернулся и прищурился.

— «Если» — меня не интересует.

* * *

[1] Здесь говорится о песне Absolution группы The Pretty Reckless.

* * *

То, что Йоан называл гордым словом «тренировка», как по мне было одним сплошным издевательством. Как только я стала его подручной, и он понял, что мои природные таланты можно направить в правильное русло, он решил обезопасить свой трофей, дать ему немного когтей и клыков. С высшим вампиром я не могла справиться без автомата или гранатомета, но вот выстоять в схватке с низшими или совсем молодым вампиром имела все шансы. Это показал опыт ночного налета на мою квартиру.

Однако Стрэнд был не доволен тем, что я уложила не всех и дала уйти одному из нападавших. Плюсом ко всему у меня расцвела отличнейшая гематома под грудью. Я позволила себя ударить.

Все наши тренировки практически всегда сводились к тому, что я должна была как можно дольше уходить от атак, не вести прямой бой, «ранить» противника и быстро сбежать. Стрэнд для чистоты сильно сдерживал себя и двигался чуть быстрее обычного человека.

Я упала на пол и перевернулась на спину, тяжело дыша и обливаясь потом. Мои мышцы горели, место, куда ударил меня низший отдавалось тупой болью, только теперь к этому прибавилась тянущий жар в боку, после встречи с локтем начальника. Это был унизительный тычок, после которого я едва не потеряла равновесие.

— Вставай, даже Бен, не давал себе упасть, а ему было почти семьдесят лет, — Йоан склонился надо мной, раздраженно скрестив руки на груди. К сожалению, он даже не вспотел, если вообще умел это делать.

Вампир говорил о его предыдущем подручном, том самом, которого убил рыжеволосый парнишка. Бен работал на Стрэнда всю свою жизнь, он вырос со знанием, что должен служить хозяину. Многие высшие и первородные имели в услужении целые поколения семей, поклявшихся быть рядом с величием бессмертных. Старик Бен был как раз из такого рода, но его семья настолько истощилась, что старик остался последним наследником, но так и не заимел детей. Набирать в услужение новую семью Стрэнду показалось пошлым, он пережил те времена.

А вот найти ищейку для вампирских артефактов и посадить ее на поводок — другое дело.

— Я сегодня не в настроении, — отмахнулась я от вампира, пытаясь перевести дух.

Мы кружили по залу — читайте, большой комнате без мебели и какой-либо декорации — последние полчаса. Я устала постоянно промахиваться

ножом и после его очередной подножки позволила себе рухнуть на передышку.

— А когда ты будешь в настроении, Мэйер? Когда тебе сломают шею или выпотрошат, как рыбку? — издевательски усмехнулся босс. — Вставай, лентяйка.

— Иди ты, Стрэнд, это не справедливо, — огрызнулась я, садясь на задницу и подбирая выпавший из руки большой кухонный нож. — Ты вампир, я простой человек. И я устала. Все, на сегодня мы закончили.

— Жизнь вообще несправедливая сука. И если будешь постоянно ныть, что устала — тебя быстро сожрут.

Я поднялась на ноги, ощущая вселенскую тяжесть. Кажется, боец во мне сегодня умер, не просыпаясь. Стоило ли оценивать свое состояние? Я больше не могла ощущать себя защищенной в собственной квартире, мне не нравилось это чувство, будто забрали что-то важное и ценное — спокойствие и уверенность. С офисом такая же ситуация. Дом у Йоана на самом деле был замечательный, но оставаться здесь постоянно я не могла. Мне до безумия захотелось повидать маму в Реддинге, но не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понимать — те, кому нужен клинок могут отследить меня и тогда я уже не смогу сомкнуть глаз от переживаний о маме. О моем месте силы знает только Стрэнд. В Сакраменто никто не был в курсе, что у меня за семья и где находятся ее члены. Даже бывшие друзья и сокурсники.

Весь день, что я бродила по особняку, вчитывалась в книги, слушала музыку меня не покидало ощущение чьего-то незримого присутствия. Нечто наблюдало за мной из теней. К тому моменту, как Йоан появился дома я успела смириться с тем, что я не одна и, по крайней мере мое воображение, не давало мне расслабиться.

— У меня есть пистолет. И, если ты не помнишь, он помог мне прошлой ночью, — я заправила за ухо выбившийся из хвоста локон и направилась к выходу из зала.

«Мы не закончили», — на этот раз его приказ был такой же сильный как тогда, в мое первое появление в этом доме.

Головная боль размером с Техас заставила меня остановиться на месте и сжимать между ладоней виски.

— Может случиться так, что у тебя не будет возможности выстрелить, — Стрэнд не двигался, но не стоило обманываться — еще шаг в сторону двери и он перехватит меня. Будет ли он при этом галантным? Навряд ли.

— Знаю, — выдохнула я, понимая, что этой ночью мне вновь будет тяжело спать.

Меня напрягало то, с какой периодичностью мои детские кошмары стали проявляться в последнее время. И головные боли от попыток воздействовать на мое сознание были благодатной почвой для их появления.

— Положи нож и садись на пол, — судя по его тону — ослушаться, значило несколько болезненных минут после.

Я села, приняв позу лотоса. Стрэнд опустился напротив, повторив мою позу. Сел он настолько близко, что мои колени касались его ног. Напряжение стало только сильнее.

— Загипнотизируй меня.

— Что? — я глупо моргнула. — Как?!

— Ты знаешь те ощущения, когда тебя пытаются загипнотизировать. Проделай со мной то же самое.

Отлично, очередной эксперимент от Йоана Стрэнда. Стоило порадоваться, что он не пытается меня напоить, пустить кровь или, того хуже, воткнуть клыки под кожу.