За границами легенд

Свительская Елена Юрьевна

По рядам воинов прошлись шепотки.

— Может, вы ещё попросите составить полный список поклонников Тэл и каждого из них с пристрастием допросить? — король остроухих нахмурился.

— Я слышал, что и вы были среди поклонников матери Нэла, — Акар сощурился.

— Да там пол эльфийского народа будет, в этом списке! — проворчал мой отец, — Если уж нужно вам новое расследование, то допрашивайте всех, от самых рьяных поклонников до тех, кто лишь ненадолго на неё засмотрелся! Да и чего плохого в том, чтобы смотреть на красивую девушку иль женщину? Мужчины тысячелетиями любуются женской красотой, а женщины — мужской. Ещё бы шли за Грань или стоя на ней призвали души всех когда-либо живших эльфов, чтоб допросить. Ну, право, это же смешно.

— Надо бы допросить всех, кто был более всего огорчён, когда его отвергли, — полукровка осклабился, —

Да вот беда, ведь эльфы от природы очень сдержаны, так что и самый оскорблённый гордец мог притвориться, будто ему всё нипочём. И всё же это трудное расследование не стоит отменять, так как пятна на чести эльфийского народа нам ни к чему.

— Сегодня я впервые вижу, что тебя волнует эльфийский народ, — Хэл мрачно усмехнулся, — Хотя ты временами сбиваешься. То говоришь «у вас», то «наш».

— Ну и что же? Обвините меня в одном лишь желании сказать большую и пламенную речь просто ради того, чтоб потрясти языком? Замнёте ту давнишнюю трагедию, из-за которой погиб невинный мальчишка?

Казалось, сейчас из глаз короля и парнишки посыплются искры или они схватятся за ножи. А Акар умён. И замешательство противника говорит о том, что ум полукровка прежде использовал очень осторожно, так что теперь королю не по себе от того, каким смышлёным оказался глупый и дерзкий хулиган. Вот только жизнь Акара станет сложнее. Не только от того, что он может навлечь на себя гнев затаившегося мерзавца, но ещё и от того, что раскрыл свои карты. Тот-то гад действует втихоря.

Родственник Нэла кашлянул, тихо, но чётко. Все взгляды обратились на него.

— Ради погибшего сына Тэл, а также ради моего дяди и его супруги, я прошу короля сделать всё возможное, чтобы ещё раз расследовать тот случай с мятежом, — он опустился на одно колено и положил руку над сердцем, — Искренне верю в милосердие и справедливость нашего короля.

Какое-то время все молчали, потом ещё один из воинов опустился на одно колено, накрыл рукой сердце:

— Я присоединяюсь к этой просьбе. Отец Нэла был моим другом. И мне тяжело думать о том, что приговор он получил незаслуженно.

— Где же вы были, когда приговор оглашали? — мрачно спросил король, — Почему тогда не возмущались и не требовали нового расследования?

Голос заступника дрожал:

— Потому что тогда я верил вам, но… ведь тот мерзавец мог обмануть и вас.

— Да, давайте проведём новое расследование! — бодро заявила я, — Я готова поучаствовать в этом добром деле! Могу помочь вам в составлении списка!

Мрачный взгляд отца, полученный за эти слова, у меня несколько дней из памяти не шёл. Я же ради чести и достоинства эльфийского народа старалась! Это же хорошее дело для принцессы… разве нет? Или и у остроухих политика — вообще не женское дело. Эх.

И таки меня в группу расследователей не включили. Обидно. Хотелось Нэлу хоть чем-нибудь помочь. Он вообще в тот день ушёл белее снега. А на следующий день получил новое задание, с которого вернулся едва живой.

Было несколько дней затишья и спокойствия. Точнее, отцу было не до контроля за моими уроками, да и учителям было не до того. Я смогла вдоволь послоняться по Эльфийскому лесу, но мне уши за этот неразрешённый визит в народ не оборвали. Да, меня встречали, вежливо приветствовали, звали в гости. На архитектуру, внутреннее убранство домов остроухих, на их изысканные манеры, на музыку, еду, танцы, поэзию и разговоры, которыми они пичкали гостей, короче, на всю эту их красоту я насмотрелась до отвращения. Меня все приветствовали. Видно, всем уже было известно про объявившуюся полукровку с примесью королевских кровей, да и рыжие пряди на всю страну были лишь у одной меня, короче, не узнать меня было невозможно. Я как следует насмотрелась на Эльфийский лес, наобщалась с остроухим народом, но… меня всё чаще и всё сильнее преследовало ощущение, что в них не хватает чего-то важного… какой-то теплоты, свойственной людям… Дети были ещё терпимы: они проявляли ещё достаточно искренних чувств, чтобы быть похожими на людей, но вот их родители были как каменные изваяния. Да, статуи красивые, из качественного мрамора, но это не мешало им оставаться каменными. От мысли, что я проживу в этом месте до конца своих дней, меня пробирал ужас. И я временами даже начинала жалеть, что обменяла свою свободу и гордость на жизнь Акара.

Друга, кстати, видала всего лишь раз. Он объяснил мне причину того состояния Нэла в день его речи. Оказывается, родители Нэла тут

почти что на уровне Забытых. И то, что кто-то решился вновь напомнить о былых связях, родственных или дружеских, удивительно. И это, и неожиданная версия о подставе, сделанной кем-то из поклонников Тэл, всё это пошатнуло душевное состояние сына мятежников, которое и без того было невесёлое.

История Зарёны "Эльфийские порядки"

Однажды я сидела на берегу пруда, близкого к границам леса. Волнения из-за семьи Нэла, с которой явно была связана ещё какая-то тоскливая история, из-за которой сын мятежников тоже будет переживать, а также переживания о моём собственном будущем меня вконец измучили. Я видела, что Эльфийский лес бурлит из-за начавшегося расследования, часто обсуждали версию Акара, но от меня этот интерес обитатели прятали, едва только приближалась. Разве что удавалось сбежать из своих покоев вечерком — и в наглую гулять по округе. Всё веселее, чем просто дома сидеть.

Тем более, что от дома в этой постройке были только стены, а того, что б именовалось гордым и тёплым словом «семья» или, хотя бы, родственники, тут отсутствовало. Мысли, мелькавшие у меня иногда в первые дни, мол, что хоть родственников в кои-то веки обрету, хоть каких-то, испарились. Раньше не было никого кроме мамы, да и сейчас не было никого. Ладно, я могу понять мачеху, которая до сих пор мне ни разу не попалась. Ну, точнее, жену отца. Я ребёнок от неизвестной ей женщины, с которой её муженёк как-то раз изменял — и не с ней одной — да ещё и человечки. Не удивительно, что она меня избегает или не считает нужным снисходить до разговора со мной, хотя бы из вежливости. Но остальные… Отец немного поприсутствовал на моих занятиях — и раскритиковал мою манеру танцевать. Пару раз позавтракал, с учителями познакомил, которых выбирал по принципу: достойный в женихи и холостой, на свой вкус. Брат вообще был едва живой. Другие родственники отца то ли были на стороне королевы, то ли отсутствовали. Короче, не дом, а одно только название. Хотя, хорошо, отец много возился с расследованием — и мне шляться по лесу не мешал. То ли не знал, что я до официального моего представления уже расхащиваю, да подданным его на глаза попадаюсь, где и как мне взбредёт в голову, то ли не до того было, чтоб ещё и тратить время на нотации. То ли гадость придумывал очередную для меня, вроде шантажа казнить Акара.

Словом, я сидела на берегу, обхватив колени, и смотрела на воду, слегка подёргиваемую крапавшим дождём. Воздух был свежий.

Хотя… воздух в этой стране в принципе был приятный. Вот ни разу мне не попадался запах дыма или какая-то вонь! Собственно, как и помятые неопрятные эльфы. Они даже когда из домов выскользали, меня увидев вдалеке, бредущую между деревьев и цветов, всё равно были вычесаны, нарядно одеты.

Иногда казалось, что страна остроухих — это страна какого-то вечного праздника. Я, как ни старалась подглядеть издалека, ни разу не застала их за какой-нибудь тяжёлой работой! Они приветствовали меня, звали полюбоваться на их цветники или «отведать скромную их стряпню». Дома у них всё неизменно было чисто. Красиво расставленно. Часто в окна лезли цветы из-под окна, но порою и в кадках цветы держали. И иногда такие причудлвиые — каких вообще никогда не видала. Говорили, что то от человеческих послов, а «в породившем принцессу Белом краю такие не растут». Даже дети, игравшие в саду, были чистые и опрятные. Взрослых, да и детей, не раз заставала за чтением, музыкой, какими-то хитроумными неазартными настольными играми и неспешными разговорами. Иногда, для разнообразия, они просто по Лесу гуляли. В основном, музицировали. Если и мастерили что-то, то мне пока, увы, не попадались, хотя мне страсть как хотелось посмотреть на эльфийских ремесленников за работой.

Раз увидела девушку, сажавшую цветы. Ну, или бабушку?.. Она была в светло-голубом узорчатом платье, которое при всей возне с землёй продолжало быть идеально чистым! Запачкались разве что её руки. Как ей это удавалось — ума не приложу! Может, всё-таки, была какая-то особая эльфийская магия противогрязевая?.. Или особая пропитка для ткани, идущей на одежду?..

Она приветливо мне улыбнулась и предложила присоединиться к ней, а после выпить какого-то особого её фруктово-травяного отвара. Которого, как сообщила, хитро улыбнувшись, больше я ни у кого в мире не отведаю. Мне было скучно, да и мечталось хоть с какой-нибудь девушкой пообщаться — и согласилась.