За гранью игры
Шрифт:
– Я устал после трудовой ночи! – громко заявил я, чтобы Евлампия слышала, а то что про меня такая хорошая старушка, жрица моего собственного пса, подумает?
– Бедняжка, весь упахался, языком трекаючи, – съязвила Аллана.
Нет, эта журналистка меня в гроб загонит! Скромница, блин, девушка-колокольчик. Не знает она, из какой пробирки дети берутся! Уж не водит ли она меня, доверчивого, за нос?
– Ты чего городишь? – прошипел я. – Для них мы молодожены!
– И что?
– Знаешь, если этот мир придумал Банга, то мы, люди, здесь уже
– Почему шесть тысяч лет?
Я растерялся:
– Ну, семь. От сотворения мира, или две тысячи от рождества Христова.
– Люди на земле находятся двадцать восемь тысяч лет. Если считать от времен первой имперской колонии Землеелмеза.
– Чего? – Я зло прищурился. – Какой такой колонии?
– Вообще-то это секретная информация, но ты на Землю все равно больше не вернешься.
– Это еще почему?
– А зачем? У нас уровень комфорта выше, – усмехнулась Аллана.
Я открыл рот, да так и остался глупо таращиться на инопланетянку:
– Да я... Да у меня... Да у меня в России работа, любовница, квартира. Да...
Кажется, мой поток аргументов иссяк.
– Ведь ты же думал, что тебя не устраивает земная жизнь?
– Очень может быть. – Я уселся на кровати. – Отвернись, я тебя стесняюсь.
– Ты меня чего?
Нет, эта Аллана заставит черепаху из панциря выскочить!
Я молча встал и взял штаны.
– Я не поняла: зачем отворачиваться?
– Много будешь знать, скоро состаришься, – проворчал я, застегивая клепки. – Каких вы там еще ангелов ждете?
– Тех самых, что мужиков в армию забирают.
Я хлопнул глазами:
– Куда, в Чечню что ли? Или сразу на тот свет.
– Очень остроумно, – промурлыкала Аллана. – Свет действительно преломляется поверхностью трансформатора, ибо сверху – тонкий слой горного хрусталя. Мир по ту сторону трансформатора действительно является тем светом.
– Слушай, как ты меня достала, – обронил я журналистке и торопливо вышел на кухню. – Здравствуйте, Евлампия Ивановна.
С чего это я решил, что она Ивановна? Но с другой стороны, без отчества как-то неудобно, уважения мало.
– Как спалось, сынок?
«Хреново, бабуля... Читать по ночам стихи – самое дурацкое занятие из всех возможных!» Но вслух я этого, конечно, не сказал:
– Замечательно!
– Мы тут с Алланой для тебя гуся запекли.
– Э-э-э... – Я едва не сел где стоял. – Гуся? Для меня? С яблоками?
– Нет, в фольге, как ты любишь.
Вообще-то, я никак не люблю. Что дают, то и ем. Я же нормальный парень. И откуда это Аллана может знать, что гуся надо печь в фольге? Ох, что-то тут не чисто! Неужели бабка сама все и выболтала, да всю работу и сделала? Ладно, гусь так гусь.
Аллана вышла из спальни. Мы сели за стол.
А что, мне понравилось. Немного экзотично. Я как-то все больше копчеными курами да говяжьими языками обходился. Когда мне с едой-то возиться? Что попало в рот, то и съел. Правда, шеф частенько водил нас с собою в ресторан,
Подкрепились.
Аллана встала, поблагодарила хозяйку, поклонилась в пояс, оставила на столе кошелек.
Стоп! Откуда у Алланы деньги? Я уже ничего не понимаю в этом сумасшедшем мире! Она же провалилась сюда вместе со мною. Не может быть у нее местной волюты! А что эта ушлая инопланетянка в церкви делала? Может быть, она того, аборигенка? Вот чушь-то! Если Аллана и правда родом из этих мест, то и ее, получается, выдумал мой пес. Только одна неувязочка: Банга сотворил мир совершенно недавно – без году неделя, однако – уже бог... Я постарался не прыснуть от смеха и вылезти из-за стола с умным, немного угрюмым видом. Ладно, Аллану я встретил раньше, чем возник этот мир, но с другой стороны, откуда же тогда здесь взялись старухи? Что-то я окончательно запутался. Кажется, мне действительно не хватает интеллекта процентов, эдак, триста.
Во внутреннем дворе дома меня нагнала Аллана:
– Иван, ты хорошо себя чувствуешь?
– Это, смотря, о чем ты попросишь. – Я никак не мог забыть, каким слабаком меня попытались выставить перед Евлампией.
– Я ведь журналистка, – как-то не в тему брякнула девушка.
– Знаю, мать писала. Мелким почерком.
– Не поняла.
– Проехали, Аллана! Не зацикливайся на пустяках. Ты – журналистка. Дальше-то что?
– Я просто слушала и запоминала и поступала по обычаям.
– Ну, а от меня чего надо?
– Так ты не сердишься за этого гуся?
Теперь уже я не понимал, чего от меня добиваются.
– Нормальный гусь. Я бы даже сказал отличный.
– Иван, все земляне едят трупы, поджаренные на огне?
– Почему все? Есть еще и вегетарианцы. Те все больше бананы предпочитают. – Я вздохнул: занудство – это судьба.
– Я почему-то думала, что ты меня все время разыгрываешь с мясом. Еще когда ты первый раз требовал труп, мне казалось, что ты просто чудишь.
– Мужику надо есть мясо. – Я уже не злился, а просто констатировал факт, аксиому.
– Зачем?
– Чтобы чувствовать себя мужиком. – Кажется, я опять запутался. – В общем, за гуся я тебя прощаю.
Через калитку раздалось жалобное поскуливание. Я открыл: в дверях показался Банга. Пес был заспанным. Взгляд его был не столько блудливым, сколь измученным оргиями и укоризненным: куда же вы это, хозяева, намылились опять без меня, да из собачьего рая? У меня мелькнуло подозрение, что Банга-то ночью не стихи читал, а совсем наоборот. Вон сколько вокруг него вчера собак вилось! И ни одного кобеля в округе! Везет дуракам... Вернее кобелям. Сначала я даже слегка расстроился, но тут же подумал, что ежели у меня такой умный пес, то скоро и мне непременно улыбнется фортуна. Обязательно. Иначе и быть не может.