За гранью приличий
Шрифт:
Каждое новое движение разгоряченных желанием тел, сопровождалось вздохами и стонами удовольствия. Она смотрела на них и тихо, тихо плакала, хотя внутри все кипело и жгло от боли.
В какой-то момент, Громова даже попыталась абстрагироваться от того чему стала невольным свидетелем. Но боль, боль, что разъедала сердце и мешала нормально дышать, мучительно быстро возвращала рассудок обратно в реальность. Напоминая о том, что все, что она видит — правда.
Она больше не могла на «ЭТО» смотреть. Развернувшись, на каменных ногах, девушка вышла
В тот момент, ей просто не хотелось жить …
Как странно порой в нашей жизни бывает…
Сперва тебя любят, потом убивают…
Сначала о верности клятву дают!
Потом спокойно тебя предают…
И все не страшно было бы так,
Коль нож измены воткнул в тебя лютый враг…
Но нет — эта боль нестерпима в двойне…
Удар нанесен, очень близким тебе.
Покинув отель Громова опустошенно брела по улице, не замечая суеты людей вокруг себя. Все проносилось мимо, как в ускоренной съемке и лишь она, была неким диссонансом на общей картине мира. Пустая оболочка, лишенная жизни и сил. Но куда, … куда ей идти?
Да в принципе не важно.
Лишь бы куда.
Подальше …
Только чтобы их там не было рядом.
Она любила Илью до безумия. Все делала ради него и даже то, что было ей противно. Как, например, в последний раз, когда он трахнул ее на переднем сиденье машине, а после уехал, оставив наедине с мучительными мыслями. … ПОДОНОК!!
Как он вообще мог так с ней поступить?
Ведь она верила ему, любила, а он с легкостью предал ее. Растоптал нежные чувства, забыв все те прекрасные воспоминания, что их связывали в прошлом. За что он так с ней?
Разве она заслужила это?
За все те годы что любила.
За то, что ждала и мечтала только о нем?
Или за то, что возвела его на пьедестал незримого идеала. Возвышая его подлую натуру в глазах других.
Как же она сильно ошиблась в нем. Илья не бог и никогда им не был. Он лишь простой смертный: лживый, лицемерный и жестокий.
Если так подумать, то все было очевидно с самого начала, просто она не хотела это видеть. … верить. Слепая идиотка, над которой потешались все.
Еще с того самого проклятого дня их знакомства с Арским, жест Ильи возле двери комнаты показался ей странным. А после, его растерянный вид перед Максом. И … каждый раз, рядом с ними, она чувствовала себя третьей лишней.
Болезненная улыбка отразилась на побелевшем лице девушки.
Смешно, а ведь она с легкостью повелась на их обман и даже стала одной из главных героинь спектакля.
«Влюбленная дура. Поделом тебе. Теперь расплачивайся сама за то, в чем приняла участие. Не почувствовав обман, лжи и притворства».
Саша брела по улицам словно тень. С лицом белым как у призрака и
Возле подземного перехода, Громова нащупала в кармане штанов жетон и с горечью улыбнулась. Как будто сама судьба подтолкнула ее к тому, чтобы она узнала правду. Горькую, отвратительную правду.
К тому времени, как она опустилась в метро, глаза ее полностью высохли, оставив на щеках лишь следы от соленых дорожек. Боль от измены медленно утихала, уступая свое место новому чувству. Чувству, что скрыто глубоко в душе каждого из нас.
Как бы ей хотелось, никогда не узнать о нем. О его существовании внутри себя. Не думать о том, что и она так может желать уничтожить кого-то.
Саша закрыла глаза. На секунду. На долю мгновения, чтобы перевести дыхание и успокоить болезненный стук сердца. И когда снова открыла их, в них уже не было пустоты. Наоборот, в глазах полыхало пламя, на удивления дающее силы жить дальше и не боятся взглянуть в лицо тем, кто растоптал ее.
Этот новый огонь с легкостью сжигал мосты прошлого, распаляя мучительно больно кровь в жилах. Испепеляющий огонь мести все сильнее и сильнее разгорался в ее глазах.
Глава 27
— Это было великолепно, — произнес Илья и потянулся к рубашке на полу. — Карина просто богиня. Может еще как-то с ней повторим? Что скажешь?
А что сказать?… Что ответить?…
Арский не знал. После секса втроем, Макс напряженно блуждал глазами по комнате. Пытаясь зацепится за что-то взглядом. Парень хотел отвлечься от того, что только что произошло. Но черт, как же это все было сложно.
Когда глаза зацепился за золотую лепнину, выполненную из гипса, он стал медленно скользить по ней, изучая каждый миллиметр витой композиции.
Как бы ему хотелось оказаться за сотни километров отсюда. Но нет, его желания, шли в разрез с его действиями. И то, что произошло, было тому ярым подтверждением.
— Мне кажется или ты сейчас не тут? — подойдя к открытому окну Власов закурил.
Макс с долей разочарования отвел взгляд от потолка. Побыть наедине со своими мыслями ему так и не удалось. Жаль… И сейчас он смотрел на того, с кем ему совершенно не хотелось быть. И послать бы все куда подальше, но … в первый раз в жизни он не был уверен в последствиях сказанных слов.
Парень хмыкнул: «Черт, и когда в его жизни все стало настолько сложным?».
— С чего ты это взял? — пронзительно произнес он, возвращаясь к диалогу.
— Ну не знаю, — улыбаясь ответил Илья, выпуская из-за рта облако белого дыма. — Просто показалось, что ты какой-то отреченный. Как будто тут, но в то же время мыслями где-то в другом месте.
Илья был прав. Ему действительно было сейчас настолько паршиво, что даже чувствовался вкус горечи во рту. Однако, от того, как он поступил до этого, ему было еще противнее от самого себя. Чувствовать себя мерзавцем, для Макса было в новизну.