За гранью вечности
Шрифт:
Юноша запомнил восемнадцатилетнюю Эви такой: стройная блондинка с абсолютно правильными чертами лица – большие голубые глаза, тоненький носик и постоянно улыбающиеся губки. О, Айон Всемогущий, а какие ножки… Словно порхает на невидимых крыльях! У Дариуса просто голова кругом шла, когда он вспоминал её – ту самую, от которой сердце молодого воина запылало огнём, сравнимым лишь с пламенем Бездны. Ну, оставалось немного. По приглашению юноши, отправленному три недели назад, сегодня должна была состояться встреча, которая изменит их судьбу навсегда.
Дариус ускорил шаг. Конечно, разумнее было нанять экипаж, а не идти пешком, но офицера переполняли
– Дариус! А я Вас звала! Ух, Вы сегодня просто великолепны, – воскликнула женщина, дёргая от восторга морщинистой рукой, в которой прочно сжимала сложенный веер.
– Расефиэль, Бэлла, – приложив три пальца к брови, поприветствовал её юноша. – Вы тоже очаровательно выглядите.
– Ой, – смущённо отмахнувшись, сказала женщина. – Да ладно Вам. Оу-у, какие сапоги, Дариус! Шикарно! Прямо под цвет глаз! – заохала она. – Видела такие только в Элиане! Неужто мода и до наших краёв дошла? Куда-то направляетесь?
– Благодарю, – учтиво кивнул юный офицер. – Нет, решил прогуляться. День нынче дивный… – вздохнул он и улыбнулся женщине, чтобы поскорее избавиться от её компании. – Ладно, Бэлла, мне пора, ещё к портному забежать стоит…
– А-а-а, – довольно махнула женщина и раскрыла веер. – Это тоже дело полезное. Я тут с Нирей за цветами отправилась. Уж больно красивые на витрине в лавке стоят… Думала, прикуплю, посадят мне аллейку белоснежную вдоль дорожки к дому… – засмеялась она. – Ну ладно, до скорого, Дариус. Ещё увидимся.
Юноша отсалютовал и поспешил удалиться – время бежит! Нужно успеть к центральной площади вовремя! Молодой человек всегда был вежлив с окружающими – таково бремя офицера, но что творилось в эти моменты внутри его души – было известно лишь Айону.
Район, где располагались храмы и усадьбы знати, находился в самом центре города на невысоком холме, откуда открывался вид на все близлежащие земли. Он был окружён толстой крепостной стеной и назывался крепостью Иллюзий Ингисона.
Ходит легенда, что, когда элийские легионы впервые попали на земли тогда ещё балаурского Ингисона, они увидели в холмах нечто похожее на огромного монстра. Подобравшись поближе, генералы разглядели, что это был никакой не монстр, а лишь огромное дерево причудливой формы. Забравшись на вершину холма, офицеры поняли, что это будет идеальным местом для сооружения лагеря. Потом здесь же возвели крепость, а в память о том происшествии назвали её крепостью Иллюзий. Хотя, возможно, была и другая причина, кто знает.
В относительно мирное время ворота, отделявшие крепость от остального города, были открыты. Снаружи всё выглядело по-другому. Просторные светлые улицы сменялись на узкие мрачные переулки. Ни парков, ни садов в городе не было, только одна центральная площадь с фонтанной аллеей являлась достопримечательностью города. Несмотря на название «центральная», она находилась вовсе не в центре, а глубоко на окраине. К ней вели две широкие улицы от ворот города
Дариус добрался до площади, как он считал, вовремя. Здесь всегда было многолюдно – рядом располагались базар и питейные заведения, один из немногих оплотов радости для скучающих между битвами воинов. У фонтанов уже стояло много экипажей, но среди них не было того, которого юноша с таким нетерпением ждал. Офицер нервно подошёл к свободной скамейке у кромки площади и приземлил себя, при этом расположившись так, чтобы улица, ведущая от въезда в город, хорошо просматривалась. Минуты длились, словно вечность. Юноша беспрерывно теребил дорогие наручные часы, притаптывая ногой. На площадь въезжали всё новые и новые экипажи. Кучера высаживали пассажиров у центра и, пришпорив лошадей, увозили кареты обратно, чтобы не занимать попусту пространство.
Вдруг Дариус увидел повозку, которая отличалась от остальных: кремового цвета дерево с золотыми узорами – на таких явно возили важных господ. У его отца была такая, поэтому он хорошо знал это. Белая лошадь остановилась неподалёку от офицера, и кучер мгновенно покинул своё место, чтобы открыть дверцу кареты. Сердце юноши забилось быстрее – он чувствовал, что это они. Дариус встал, оправился и гордым шагом, как учили, пошагал к экипажу.
Из тени салона показалась мужская фигура. Она неуклюже спустилась на мощёную дорогу, вытянулась, поправила парадный фрак, втянула большой живот и подала толстую руку женщине. Молодой человек узнал этого мужчину – да, он не ошибся.
Следом вышла ухоженная стройная дама – жена губернатора. С последней их встречи она ничуть не изменилась, как показалось юноше. Дариус уже почти приблизился к гостям, как тут же застыл на месте. Смущённо улыбаясь, из тёмного салона экипажа выпорхнула красивая девушка в бежевом платье. Её движения были нежными, лёгкими и непринуждёнными.
– О, Айон… – невольно промолвил молодой офицер, наконец, выйдя из секундного ступора. – Как же Вы прекрасны, Эви…
Но девушка этого не слышала. Она неуверенно поставила мерцающие в бликах солнца туфельки на твёрдый камень площади, и перед взором публики, уже обратившей внимание на дорогую карету, предстало прекрасное творение Айона – дочка губернатора из далёкой Интердики. Эви поправила милую шляпку и отошла чуть поодаль от дверцы. Кучер в тот же миг стал вытаскивать тяжёлые чемоданы из ящика за салоном. Но на его ругательства и неуклюжесть никто не обращал внимания – зеваки были заняты изумительной незнакомкой.
Вот вещи уже выгружены, вот экипаж уже уехал, а Дариус всё ищет слова, которыми встретить невесту и её родителей. Наконец, прокляв своё воображение, офицер всё же пошёл навстречу дорогим гостям. Он появился из толпы, тоже прекрасный, мило и сдержанно улыбающийся снаружи, но пылающий от волнения и нетерпения изнутри. Он подходит, кланяется, отдаёт честь отцу, услужливо целует руку матери, и их взгляды встречаются. Большие голубые глазки Эви заиграли тысячами кристалликами света и потянули к себе, словно магнит. Но нет, не сейчас, Дариус, – держаться, во что бы то ни стало! Юноша преклонил колено, взял ручку прекрасной особы и молча поднёс её к губам. Из уст милой Эви донеслось тихое, но радостное: