За краем небес
Шрифт:
Сидела на ветке своей будто птица, во все глаза на голого мужика смотрела да думала, покинул меня уже разум аль пригрезилось все. Воин пошевелился, привстал на локтях, повел головой в стороны, встряхнулся точно собака, а после на четвереньки поднялся. Захрипел так, что у меня сердце из пяток в кончики ног перекочевало, а потом за дерево схватился, поднялся с трудом.
— Мирка! — позвал, — Мира, Мираня, где ты?
А я молчу.
— Мирааа! — на весь лес заорал, да так кулаком по стволу стукнул, что
Он голову тотчас вверх задрал.
— Слава небесам, живая! Слезай, Мирка.
— Так я и слезла.
— Мирка, не дури.
— Прочь иди, волкодлак ощипанный.
— Дуреха! Где ты видела, чтобы волкодлаки разговаривали?
— А вот сейчас и вижу. Заманиваешь меня, злыдень, а как в лапы попаду, мигом проглотишь, не подавишься.
Тинар устало на землю опустился, подпер спиной дерево и голову на руки опустил. Сидел долго, а потом вдруг ладони поднял, да так голову сжал, что едва не треснула.
— Не дури, Мирка, — повторил. — Человек я, не видишь разве? Пока человек…
— Ты от дерева подальше отойди, тогда и спущусь. А если кусаться вздумаешь, сразу стрелу промеж глаз всажу, понял?
Воин со вздохом кивнул, поднялся да отошел к лежанке. Ногой поддел груду порванной одежды, одеяло поднял и замотался в него. После уж я решилась спуститься, а слезши, сразу за лук ухватилась и стрелу на тетиву накинула.
— Говори, злыдень, кем на самом деле будешь? Врать не вздумай, а то долго не проживешь.
— Кем я прихожусь, давно тебе рассказал, а вот кем стал, самому невдомек. Я же тебе про тварей поведал. Меня одна из них укусила, да вот и мысли не допускал, что это меня обратит. Говорил же про деревню уничтоженную, там живых людей я не видел, а значит те, кого не сожрали, все обратились. Стало быть, я тоже обращусь и долго ли еще человеком быть, не ведаю.
И так он это сказал, что даже сердце от жалости заныло.
— Ну не кручинься, авось и собакой службу сослужишь.
Тинар голову вскинул, глаза огнем вспыхнули.
— Ну, Мирка! А другого ничего сказать не могла?
Я плечами пожала. Не приучена я слова добрые находить, а утешать и подавно не могу.
— Я же человеком был, понимаешь, а теперь кто? Мужик не мужик, воин не воин!
— По виду мужик. Кажись, ничего не отвалилось. Зато воешь будто волкодлак. Что так сразу голову повесил?
Махнул он на меня рукой, но вроде как собрался немного, отвернулся и в мешок с вещами полез.
— Одежа то сменная есть? — спросила, — А то могу свои штаны одолжить.
— Издеваешься? — зыркнул на меня Тинар, потом плащ скинул, тряпицу из рубахи свернул и водой смочил. — Мож спину оботрешь? — глянул через плечо.
А мне что, помочь не сложно, заодно погляжу, осталась ли волчья шерсть на теле.
Нет, не осталась. Кожа человеческая с памятными шрамами,
Отерла я кровь со спины, тряпицу обратно отдала:
— Дальше сам то справишься? Не хватало еще мужику взрослому зад подтирать.
Воин не хмыкнул привычно, молча кровавую тряпку забрал, скривился.
— Кровь чую, и в животе крутить начинает.
Я назад шаг сделала, пригляделась, не удлиняются ли когти.
— У тебя кровь вкусная, Мирка?
— Ага, сладкая, под стать характеру.
Тут наемник хмыкнул наконец, расслабился чуток и выудил таки из мешка последнюю рубаху и штаны.
До форта дошли через полтора дня. Следующую ночь я сразу на дерево влезла, веревкой обвязалась и лук покрепче к себе прижала, но в эту ночь Тинар не обращался. Я прикинула луна на убыль пошла, а значит до следующего полнолуния можно встречи с псиной облезлой не ждать. Воин тоже расслабился немного, только нервный стал больно, на каждый шорох реагировал.
— Слышу чутче, кажется, по шороху зверей лесных различаю. Вон за теми кустами заяц, там тетерев прячется, а дальше в малиннике медведь кусты ломает.
Ты смотри-ка, и от волкодлаков польза бывает, особенно когда они в людском обличье добычу выслеживают.
— Добрались, — повел носом Тинар, когда за густо разросшимися деревьями ещё не видать было жилья.
— Ты, Мирка, лук на спину перекинь, чтобы нас ненароком не пристрелили.
Я молча послушалась и пошла следом за наемником, укрываясь за его широкой спиной.
— Стоять! Отдавай оружие! — нежданно выступили из-за кустов высокие плечистые парни. Хотя то не парни, мужи усатые, бородатые, выше меня раза в два.
— Кто такие будете? Куда путь держите?
— К вам и держим, — ответствовал Тинар. — Послание срочное королю отправить нужно. С начальником форта бы потолковать.
— Вперёд ступайте, там и потолкуете.
В ворота нас завели толстые, мощные, а такого частокола высоченного я раньше не встречала. По внутренней стороне, на бревна опираясь, его деревянная тропинка опоясывала, чтобы лучникам да защитникам сподручнее было стрелы по врагам выпускать.
В избу нас не повели, во дворе оставили. А в этом дворе сплошь мужики одни да мальчишки еще, не иначе отроки, которых сюда ратному делу обучаться отправили.
Пока я, рот раскрывши, смеривала всех здешних дубов рослых взглядом и примеривала, насколько они вместе взятые меня выше, на крыльцо ступил старей (начальник). Был он ростом пониже, но коренастый, а руки как у кузнеца, широченные, могучие. Про таких говорят, что силой их сам Ведун (божество войны) наделил. А Ведун только могучим воинам покровительствовал. Вот и у Тинара его знак был на коже высечен.