За краем поля
Шрифт:
– Действительно? О чём...
– пробормотал чародей.
Упоминание практики, закончившейся для его подопечных трагедией, а его самого едва не приведшей в плен, было для Араона болезненным. Тяжёлое чувство вины и недовольства собой не давало на тот момент здраво оценить происходящее, и обострённое самосохранение предпочло за лучшее и вовсе оттеснить болезненные воспоминания на второй план, благо новых впечатлений с лихвой хватало и для тревоги, и для ярости. Вероятно, поэтому или по причине лёгкого профессионального тугодумия всех боевиков, Мастер ни разу не задался вопросом: как именно тётка и заговорщики могли узнать о месте практики
А кто, собственно, отвечал за проведение практики?
Надоумить князя проверкой чародеев в новых условиях западного образца было делом не хитрым. Калина всегда отличался сумасбродностью и впечатлительностью. Его только грамотно припугни, обласкай словом, потешь самомнение - и лепи что хочешь. Все равно никто из министров даже пикнуть против не посмеет, коли князюшка разойдётся. А вот под шумок новой Калининой затеи протянуть и собственные интересы, да так ладно и справно, чтобы окружающие винили только венценосного самодура, ещё нужно изловчиться. Ведь под видом практики можно и своих людей по нужным точкам разослать, и противников подальше отправить и ценные элементы под контроль взять.
Идея оказалась настолько яркой и пленительной, что Араон едва не схватился за найденный среди захваченных артефактов телепорт, чтобы рваться в административный корпус Замка. Могло статься, что столь яростно разыскиваемый Медведь всё это время был непозволительно близок к ним и лично наблюдал за жалкими метаньями загнанного в угол врага.
– Это всё ерунда, - радостно продолжала щебетать девица, довольная возможностью наконец-то высказаться, - тут н нас по дороге напали...
– Слушай, никуда не суйтесь, - не терпящим возражения тоном бросил чародей.
– Хоть раз просто посидите тихо!
– Так я же не об этом, - явно обиделась на невнимание Алеандр.
– Тут из-под земли...
Поразительный рассказ, ради которого и затевался весь разговор, так и остался не услышанным: Араон прервал связь и снова вернулся в реальность. Три пары глаз смотрели на него настороженно и пытливо. Ихвор чутко следил за мимикой младшего, выжидая момент очередной вспышки, чтобы несмотря на боль в пробитой грудине успеть увернуться от пламени. Детство, проведённое рядом с маленьким, но очень агрессивным боевиком, научило его виртуозно спасаться от братских светляков. Не имевшая подобного опыта, Дилия смотрела на деверя, широко распахнув свои блёклые невыразительные глаза. В них виделось любопытство и лёгкое, заметное только Араону удовлетворение. Этот взгляд пугал своей невинностью, будто ровные листки стенографии уже направлялись в далёкое или не очень зарубежье. И только Альжбетта Важич глядела на сына сурово и холодно. В ярких золотистых глазах, так похожих на его собственные, стояла непоколебимая уверенность в своей силе и своём праве заботливой и ответственной матери.
– Кто это был?
– требовательно вскрикнула вдова, воинственно упирая в бока руки.
– Что это за девицы с тобою связываются? Я её знаю? Из какой она семьи?
Чуть поутихшая было с возвращением брата свадебная лихорадка, вновь охватила госпожу Важич, распалив
– Что-то мне нехорошо, наверное, слишком жарко от камина. Арн, проводи меня до комнат мужа, я немного полежу и станет легче.
– Вот ещё, какие глупости, отсядь подальше...
По счастью, Араон и сам с нетерпением ждал уместного повода покинуть благородное собрание, и потому пропустил слова матери мимо ушей, подталкивая слабо переставляющую ноги невестку к выходу с таким рвением, словно женщина уже начала рожать. Дилия двигалась с тихой, будто врождённой покорностью и скованной неторопливостью, ассоциировавшимися у Главы прежде с глупостью и забитостью. Теперь за мелкими шажками и робкими взглядами Арн видел недюжий профессионализм и реальную угрозу.
В чинном молчании они прошли коридор, поднялись по лестнице и пересекли небольшой холл. Грудь молодого человека разрывало от желания припереть к стенке невестку и вытрясти из неё всю информацию, пока за маской бледной моли не проявится истинное лицо коварной лазутчицы, но Арн держался. Вскоре его выдержка была вознаграждена сдержанной улыбкой и тихим голосом Дилии:
– А ты изменился, - с неким даже удовлетворением проговорила женщина, рассеянно поглаживая огромный живот.
– Такое терпение.
– Вашими молитвами, - процедил сквозь зубы молодой человек, сдерживать неприязнь к шпионке в собственном доме было выше сил прямолинейного по натуре боевика.
– Ты догадываешься, сколько людей за тебя сейчас так молятся?
– Думаю, меня примут в Небесные кущи вне очереди.
– И быстрее, чем ты рассчитываешь, - голос невестки по-прежнему оставался мягким и вкрадчивым.
– У тебя есть какие-то предложения по этому случаю, - Арна начинало чуть трясти: первейшим предложением сейчас казался нож в спину или арбалетный болт в горло, но Дилия лишь кротко улыбнулась, словно прочитав его мысли.
– Я могла бы попросить помолиться за тебя людей, хороших людей, с крепкой верой и чистыми взглядами. Думаю, на приход-другой наберётся.
Что-то тяжёлое и холодное, поселившееся в грудине со вчерашнего вечера, приподнялось внутри и со стуком рухнуло обратно. Окружающие были правы, говоря, что у маленького чародея одна дорога - в боевики: не мог Араон с каменным лицом выносить общение полунамёками и изящными вывертами.
– Ихвор должен стать следующим Главой, я правильно понимаю?
– с горькой ухмылкой уточнил Важич.
– Не выйдет, - теперь Дилий говорила холодно, сдержанно и до дрожи пугающе, неприятно напомнив тем самым новоявленную некромантку.
– Характер не подходящий. Зато место придворного чародея подойдёт идеально, особенно, если этот чародей будет полностью независим от Замка.
– Хм, а разве в Словонищах есть придворный чародей?
– А разве князь сможет отказать подавившему бунт и спасшему его трон в смутное время? Тем более, когда тот сможет предоставить пред светлы очи предводителя заговорщиков, - улыбка женщины была столь обещающей, что Арн на мгновение пожалел, что всё таки на ней не женился.