За краем поля
Шрифт:
"Какая интересная субстанция", - подумала Алеандр, осторожно пробуя на вкус маслянистую каплю.
"Капец", - подумала Яританна и отчаянно сжала опутывающие их зачаточные волокна.
Мир пошатнулся, дрогнул и раздался в стороны. Мир оторвало от устойчивой поверхности, вскинуло в воздух. Мир потерялся в пространстве, утратив в безумном кручении всякие ориентиры. Сквозь разошедшиеся щели пахнуло липким холодным ветром, несущимся с ужасающим посвистом и силой маленького, удивительно настойчивого бурана. Куски тёплой ещё живой щепы, хрустящая пеплом листва и капли брызжущего сока, носимые локальным смерчем,
– С-с-в-в-олочь, - выстукивая зубами какой-то затейливый мотивчик, выдавила из себя травница, пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь в безумно вертящемся пространстве, пока сокращающиеся жгуты их приюта толкали со всех сторон.
– К-какая же т-т св-волочь...
Сволочь тихонько молчала, не от осознания собственной коварности и совершеннейшей злокозненности, а исключительно из опасений прикусить язык в ужасной тряске. Не дождавшись подобающей реакции со стороны аппонента, Алеандр попыталась протолкаться поближе к бледной гадюке, чтобы путём педагогического рукоприкладства разъяснить несознательной личности всю степень её неправоты.
Вдруг тряска резко прекратилась, от чего, нога с таким трудом занесённая для профилактического пинка, оказалась снаружи. Травница сдавленно пискнула от удивления и настороженно замерла. Голую кожу, в россыпи мелких царапин и подживающих синяков, приятно холодил лёгкий ветерок. Чуть хлюпала в ботинке багровая вода, и в напряжённой тишине этот звук был поистине пугающим.
– Если там что-то ужасное, я тебе этого досмерти не прощу!
– на всякий случай пригрозила невидимой в древесном чреве блондинке Эл и решительно дёрнулась наружу.
Бывший ещё совсем недавно тугим и жёстким древесный покров под давлением легко поддался одряхлевшей массой и разашёлся в стороны с сочным чавканьем, вываливая на землю всё человеческое содержимое. Девицы, мокрые от непросыхающей крови и студенистого сока, облепленные набившимся за время полёта сором, оползли вниз, как исторгнутые нежитеводческой плацентой новорождённые гнисты. А их невольный "прородитель" тутже сжался враз истоньшившимся телом, сгорбился, подобно древнему старику, и, затравленно обхватив себя обломками жгутов-веток, вкопался в землю до середины в едином порыве стать как можно незаметнее. Впрочем, иномирным захватчицам и так было не до его моральных метаний и скудных телес.
Насколько хватало глаз в муть сереющего горизонта тянулся замшелый иссохший лес, забытый здесь после невидимого пожарища. Высокие, тощие деревья, чьи шишковатые ветви, сплетаясь над головами, жадно впитывали в себя последние краски розоватых небес, стояли так густо и так крепко сплетались корнями, что в некоторых местах невозможно было рассмотреть землю. Иссохшие, облизанные таинственным пламенем до черноты и серого пепельного налёта стволы напоминали застывшие человеческие фигуры, из последних сил рвущиеся к небу. Казалось, вот-вот ветер донесёт их переполненные отчаяньем вопли и хриплые мольбы о помощи, но под сенью чёрного леса царила лишь глубокая, удушающая тишина.
– Ну, молодца, ну спасибо тебе полное и окончательное, - с неприкрытым сарказмом
Яританна, всё ещё лежавшая на земле и пытавшаяся восстановить пошатнувшееся душевное равновесие, посмотрела на негодующую компаньонку с лёгким недоумением:
– Всегда пожалуйста, но не совсем понимаю, при чём здесь моя скромная персона.
– Так значит ни при чём?
– травница воинственно прищурилась.
– А из-за кого наш боевой костюм в последний момент дал стрекоча в неизвестном направлении? Из личной инициативы?
– Дерево, каким бы подвижным оно ни было, не смогло бы само убежать от трёхголового монстра, - назидательным тоном заметила блондинка.
– Ага! Так ты признаёшься!
– Нет. А в чём?
– Это же ты угнала наше дерево! Как ты могла убежать прямо в нём!?! В смысле, как умудрилась?
Чаронит лишь пожала плечами. Она считала, что в сложившейся ситуации, существовали вопросы более насущные, например: где они оказались, как найти ориентир похищинного Сосновского и не ядовит ли слизкий древесный сок, принявшийся на воздухе ускоренно подсыхать, неприятно стягивая кожу.
– Не узнаёшь здесь ничего из растительности?
– поспешила перевести тему Танка, пока ставшая издишне вспыльчивой травница не принялась ругаться и морализировать из-за сбежавшего дерева.
– Сложно сказать: здесь всё сажей затянуто, - Валент, найдя для своей "травницкой трясучки" более достойный объект приложения моментально растеряла всю агрессивность и принялась с либопытством осматривать ближайшее древо.
– Многое зависит от того, естественная это поросль или искусственно сформированное насаждение. Многие виды деревьев можно при росте изогнуть заданной формой, если больная фантазия экзотики требует. Жуть, как представлю, кто должен о чём-то таком фантазировать, но, если растёт это не со скоростью бамбука, то садовод уже давно скончался. Утешает, правда? Не могу определить точную текстуру коры. Такое ощущение, что её просто растягивало во все стороны, ни трещин, ни сколов. Хотя мох за что-то же держится. Сейчас только...
Высокий девчачий визг, захлебнулся хриплым кашлем и сдавленными ругательствами. Яританна с большим трудом оторвала голову от земли. После недавнего забега с элементами акробатики и взбиванием всего организма, она вообще опасалась, что сможет отдаляться от ровных поверхностей дальше, чем на пядю.
– Что случилось?
– спросила она у покрытой слоем мелкой голубоватой пыли травницы.
– Никогда не трогай у них мох, - глухо пробормотала Эл, пытаясь свалявшимися намертво волосами оттереть с лица новую окраску, - и кору, и вообще не прикасайся от греха подальше.
В тяжёлом посвисте скользящих сквозняков, что танцевали меж колонн закопченных деревьев, слышалось хриплое дыхание изнывающего в глубоком полумраке леса. Это был единственный звук, что могло разобрать человекческое ухо, и то рождался он больше дрожанием натянутых до предела нервов. Любое движение в этой хриплой настороженной тишине, даже самое лёгкое и аккуратное, стократно озвончалось, превращаясь в неимоверный грохот, что странным эхом разносился по лесу. И этот звук нёсся меж стволами, искажался и вяз в седой дымке пустынного леса.