За красными ставнями
Шрифт:
— Угу. Оставим Хэммонда. Вернемся к преступлению.
— Вы бывали в Брюсселе, сэр Генри? Знаете биржу?
Г. М. задумался, продолжая курить.
— Биржу? Я никогда не бывал внутри, но помню маленькую улочку, где полно кафе со столиками на тротуарах — в том числе перед биржей и справа от нее. Там ничего не купишь, кроме вина, пива или аперитивов. Они даже охлаждают сифоны с содовой, черт бы их побрал, и можно испытать шок, когда вы нажимаете на рычаги и оттуда брызжет лимонад.
— Да-да, это рю дю Миди!
— Конечно, — добавил Г. М., —
— Справа от биржи находится узкая улочка с деревьями и фонарями. Там только богатые дома и первоклассные магазины — в том числе брюссельский магазин парижской ювелирной фирмы «Бернштейн и компания»; имеется ее магазин и в Танжере.
Представьте себе теплый весенний вечер. Люди шуршат газетами или звенят стаканами у кафе, отделенные только шумной рю Нев от тихой улочки с освещенными фонарями деревьями. Сейчас десять вечера 5 мая прошлого года.
Остальные молчали. Сдвинув черные с проседью брови, Дюрок проводил большим пальцем но листам с отпечатанным текстом, словно вспоминая его.
— Вся брюссельская полиция ищет Железного Сундука, который совершил очередной взлом две ночи тому назад. Тем не менее в десять вечера, менее чем в сотне футов от ближайшего кафе, он уже трудится над стальными входными дверями «Бернштейна и компании». Открыть такие двери ключом или отмычкой очень трудно. Легчайшее прикосновение приводит в действие сигнализацию. Но в наши дни это обычно.
Справившись с дверями, Железный Сундук проскальзывает внутрь, оставляя их чуть приоткрытыми, чтобы избежать дальнейших неприятностей с замком. Двери слишком толстые, чтобы снаружи услышали электрическую дрель. Он забирает только пятьдесят неотшлифованных алмазов. Почему? Это просто. Хорошо известные драгоценности слишком бросаются в глаза. А эти маленькие серые комочки хороший шлифовальщик, умеющий держать язык за зубами, может сделать неузнаваемыми. Железный Сундук направляется к дверям.
И тогда… Полицейский — ажан по имени Эмиль Леран — патрулирует ту же сторону улицы. Как раз у дверей «Бернштейна и компании» стоит фонарный столб, частично прикрытый листвой. Полицейский настороже и замечает, что стальные двери закрыты не полностью. Он знает, что других входов и выходов нет, поэтому стоит и ждет.
Одна из стальных дверей бесшумно открывается. Кто-то, держа под левой подмышкой железный сундук, ступает на левую ногу, чтобы иметь возможность маневрировать сундуком по прямой линии. И полицейский сталкивается лицом к лицу с неизвестным.
Он хватает сундук сверху и снизу, чувствуя под руками силуэты резных обезьян, и пытается отобрать его, думая, что в нем добыча. Подняв голову, он видит лицо неизвестного при свете фонаря. Потом правая рука грабителя взметается кверху, держа браунинг 32-го калибра. Он стреляет полицейскому прямо в лоб.
Дюрок так сильно хлопнул ладонью по столу, что Морин вздрогнула и уронила карандаш. Она почти слышала выстрел.
— Тут есть что-то очень странное, сынок, — нахмурившись, заметил Г. М. — Если этот коп мертв, как он
Губы Дюрока скривились в иронической усмешке.
— Все дело в том, что он не умер.
— Вы имеете в виду…
— Совершенно верно. Ваши познания в судебной медицине — ведь вы отчасти медик, не только адвокат? — напомнят вам о многих жертвах, получивших худшие повреждения головы, чем от легкой пули 32-го калибра, и все же выживших.
— Да, конечно.
— Но в большинстве случаев, — продолжал Дюрок, — их психика претерпевает изменения. Они не безумны — нет. По поводу большинства вещей их мысли достаточно ясны, но они не всегда бегут по прямой дорожке. Так и наш полицейский, Эмиль Леран, все четко помнит до того, как увидел железный сундук и услышал выстрел. Но потом — пустота! Выстрел словно парализовал его. Он не может вспомнить ни одной черты лица преступника. Если бы этот человек стоял перед ним теперь, он не смог бы его опознать.
Но послушайте, что произошло спустя полсекунды после выстрела… Quelle sensation! [40]
Люди в кафе вскочили с мест или выбежали наружу посмотреть, в чем дело. Те, кто находились на поперечной рю Нев, обернулись. Многие видели, как полицейский попятился с тротуара на мостовую и упал лицом вниз. Но никто не видел Железного Сундука. Он исчез.
— Придержите автобус! — снова прервал Г. М., выбросив сигару. — Что за чушь вы несете?
Полковник Дюрок поднял руку, словно принося присягу.
40
Какая сенсация! (фр.)
— Я говорю чистую правду, — твердо заявил он. — Все устремились в эту узкую улочку, но Железный Сундук не бежал и даже не шел им навстречу. Люди в противоположном конце улочки услышали выстрел и поспешили к ювелирному магазину с другой стороны, но тоже не столкнулись с Железным Сундуком. Он не скрылся в офисе фирмы, который тут же обыскали. Конечно, все читали о нем в газетах…
— Запишите это, — неожиданно потребовал Г. М., щелкнув пальцами в сторону Морин. — Последнюю фразу. Это может быть важным.
Полковник Дюрок даже не слышал его.
— Железный Сундук, — продолжал он, — не пытался юркнуть в дверь или в окно. На улице для него не было ни единой лазейки. Он даже не мог влезть на дерево, иначе его осветили бы фонари. В любом случае были проверены все варианты. C'est tout. [41] Он просто исчез. — Дюрок закрыл папку. — Симпатичная проблема, а? Наш первый взгляд на призрака. — Он невесело усмехнулся и постучал по папке. — Здесь показания честных и респектабельных свидетелей. У вас есть какие-нибудь вопросы, друг мой?
41
Это все (фр.).