За красными ставнями
Шрифт:
Поведение Г. М. внезапно изменилось. Он сердито уставился в пол, но Морин чувствовала, что старик пытается справиться со смущением.
— Знаете, сынок, — заговорил Г. М. почти умоляющим голосом, — полковник Дюрок — отличный парень.
— Я никогда в этом не сомневался, сэр Генри.
— Конечно, иногда он заходит слишком далеко в вопросах дисциплины или дипломатических обязанностей, хотя «красных» русских любит не больше, чем вы, я или любой нормальный человек. Но и вы перегибаете палку.
— Это
«Патриарх» пригладил бороду.
— Слушайте! — продолжал он, словно делая деловое предложение. — Дюрок так же расстроен из-за вашего заявления об уходе, как наверняка и вы. Почему бы вам не повидать его, сынок? Скажите ему, что вы немного поторопились. Он похлопает вас по спине, вольет вам в глотку бокал шампанского и велит порвать это чертово заявление. Вам обоим это пойдет на пользу.
— Сэр Генри. — Альварес судорожно глотнул. — Сколько раз я должен признавать за собой проступок?
— Не знаю, сынок. Но в квартире вы отлично поработали.
— Слава богу, хоть кто-то с этим согласен! — воскликнула Морин.
Стройная и прямая в своем белом шелковом платье, Морин смотрела на Альвареса сияющими зелеными глазами. Но Альварес, казалось, едва замечал ее, и Морин подавила стон при виде выражения его лица. Она почти читала его мысли.
— Сэр, я не буду извиняться. — Альварес прикрыл глаза ладонью. — Не спрашивайте почему, так как я сам этого не знаю. Но я не могу и не буду этого делать.
Г. М. внимательно взглянул на него.
— Конкистадор, — пробормотал он.
— Прошу прощения? — Альварес выпрямился.
— Ничего, сынок. — Голос Г. М. звучал успокаивающе. — Я просто размышлял.
— И даже если бы не это, — настаивал Альварес, — есть еще одна причина, которая… — На двадцатую долю секунды его взгляд метнулся к Морин и тут же вернулся к Г. М. — Ну, мне не следовало об этом упоминать, так как тут мне не на что надеяться. Пожалуйста, забудьте об этом.
Морин догадывалась, о чем он хотел сказать. Она знала, что Альварес влюблен в нее. Но внезапно она с тоской почувствовала, что он даже не думает о ней, глядя через стол на Г. М.
— Сэр, у меня к вам спортивное предложение.
— Вот как? — осведомился патриарх, вытянув шею.
— Да. Я все еще схожу с ума из-за исчезновения алмазов и сундука из этой квартиры. Вероятно, я упустил из виду какие-то возможности. Вы не хотите рассказать мне об этом…
— Полегче, сынок! — смущенно пробормотал Г. М. — Я не имею права рассказать вам, потому что полковник взял с меня слово не делать этого. Он сказал, что вы сами должны до этого додуматься.
— Опять полковник! Разве он сам смог это сделать?
— Ну… нет.
— Тогда вот мое предложение. Я признаю перед полковником, что вел себя неправильно — хотя извиняться не буду ни при каких обстоятельствах, —
— Трюков?
— Я многое слышал от старшего инспектора Мастерса, — вежливо объяснил Альварес.
— От этой змеи подколодной? Он наговорил вам кучу вранья!..
— Вы даете слово, сэр, что будете отвечать честно?
Г. М. разглядывал его, задумчиво поглаживая бороду.
— Ладно, — буркнул он.
— Вот и отлично!
Бывший комендант склонился над столом, опираясь обеими руками на стопку рубашек. Казалось, его мысли блуждают далеко. Ощутив какое-то препятствие под ладонями, он толкнул его в сторону. Рубашки одна за другой посыпались на пол.
— Первый вопрос, — начал Альварес.
— Валяйте! — отозвался Г. М., зловеще подкрутив фальшивые усы.
— Проглядели ли мы какой-нибудь тайник? Возможно, тщательно скрытую полость в стенах, полу или на потолке?
— Нет, — сказал Г. М.
— Вы ни о чем не умалчиваете? Вещи не были спрятаны в каком-нибудь из мест, которое мы обыскивали? Например, в мебели?
— Нет, сынок, не были. — Патриарх с торжественным видом перекрестился и поднял правую руку. — Никаких трюков! Я скажу вам, если станет «теплее».
— Выходит, они не были спрятаны ни в тайнике, который мы не обнаружили, — пробормотал Альварес, — ни там, где мы искали.
— Верно, сынок, — согласился Г. М., хотя он казался чем-то обеспокоенным. — Но уже «теплее»!
Альварес мысленно вновь бродил по квартире с красными ставнями. Вызывало сомнение, слышал ли он последние слова Г. М.
— Тогда остается только одно! — воскликнул Альварес, с триумфом хлопнув ладонью по столу.
— Вы так думаете? — усмехнулся Г. М., склонившись над остатками стопки рубашек.
Стоявший на верху стремянки месье Рене Топен смертельно побледнел.
Но свойственная его нации вежливость или практичность в отношении с клиентами заставляла его молчать. Дрожащими руками он исследовал сооружение, где находились шляпы, которые при менее осторожном обращении могли бы свалиться на пол.
Морин, не видевшая в этом ничего забавного, попыталась успокоить его.
— Все в порядке, месье портной, — сказала она по-французски. — Они как дети. Такая у них манера разговора.
— Тогда повторяю, — заявил Альварес, глядя на Г. М., — что остается только одна возможность. Окна были заперты, и за ними, как и за дверью, наблюдали. Но… в квартире было много суеты…
— Угу. Ну?
— И эта рыжая свинья Колльер каким-то образом умудрился удалить оттуда эти предметы.
— Нет. Теперь гораздо «холоднее»! — Г. М. делал гипнотические пассы коричневыми руками. — Подумайте как следует!