За кулисами Мюнхенского сговора. Кто привел войну в СССР?

Мартиросян Арсен Беникович

Тухачевский откровенно лгал. Уж кому-кому, но ему-то по донесениям разведки прекрасно было известно обо всех трудностях Германии в сфере военного строительства. Более того. Он знал, что говорить о какой бы то ни было «непобедимости» тевтонов в тот момент не было даже иллюзорной тени оснований. Германия была слаба. Вермахт тоже. Военных действий германский вермахт не вел. Боевого опыта никакого. Тем не менее он откровенно пугал Запад. Зачем? В последние годы появилась малоубедительная версия о том, что-де он выполнял какое-то секретное поручение Сталина, преследовавшее цель «обострить отношения между Францией и Германией, подтолкнуть Францию к сближению и союзу с СССР и стимулировать интерес и активность Франции в создании системы коллективной безопасности. Во всяком случае, стабилизировать ситуацию на западных границах СССР в ожидании близкой войны на Дальнем Востоке» [432] . «В огороде бузина, да в Киеве дядька». Даже из самых благих побуждений не следует пытаться выставить Сталина едва ли не полным идиотом во внешнеполитической сфере. Как такой опытный политик, как Сталин, мог пойти на такой шаг — пугать ту же Францию и преследовать цель обострения отношений Франции с Германией, если ему прекрасно было известно, каких неимоверных трудов стоило достичь соглашения с той же Францией о взаимопомощи в отражении агрессии?! Если такая цель действительно была бы у Сталина, то в таком случае он пошел бы на то, чтобы поделиться с той же Францией какими-либо секретными сведениями о реально вынашивавшихся нацистским Берлином планах в отношении Франции. Но никак не пугать прилюдно, к тому же устами первого заместителя наркома (министра) обороны своего государства весь мир яро пронацистскими взглядами! С какой стати Сталин должен был санкционировать Тухачевскому право на такие высказывания?! Тем более такое, как, например, «Гитлер означает спасение для нас всех»?! Для кого спасение-то?! Для Сталина?! Для Советского Союза?! Который,

не скрывая, Гитлер планировал уничтожить?! Что, Сталин не знал, что главной целью Гитлера является нападение на Советский Союз ради полного его уничтожения?! Право же, надо знать и меру! Какие основания могли быть у уважаемого коллеги в подтверждение такой, с позволения сказать, «версии» о якобы имевшем место секретном поручении Сталина Тухачевскому, чтобы ссылаться на тот факт, что-де после таких заявлений маршалу ничего не было?! Это бессмысленный аргумент. Во-первых, не следовало забывать, что в начале 1936 г. на посту наркома внутренних дел находился участвовавший в заговоре Г. Г. Ягода, который придерживал и не давал хода любой негативной информации о Тухачевском. Во-вторых, даже если та и появилась бы в западной прессе, Сталин все равно не поверил бы — потому, что он никогда не доверял сообщениям западной прессы. Выше уже говорилось об этом. Да и Тухачевский запросто отбрехался бы ссылками на то, что это козни западных журналистов. К слову сказать, не успев сойти с поезда в Париже, маршал на французском процитировал известный афоризм Альфреда Мюссе — «Владыка журнализм! Глупец, которому дано при помощи столбцов дурачить по утрам три тысячи глупцов!». Вот это и было его истинное отношение не столько даже к самой журналистской братии, сколько к тому, что она пишет.

432

Минаков С. Сталин и его маршал. М., 2004. С. 483.

Куда весомей иной аргумент. Тот, который впоследствии был зафиксирован британской разведкой в пьяном тосте военного атташе в Берлине А. Г. Орлова, а советскими органами госбезопасности — во время допросов Ягоды и Артузова. Ведь антисталинская оппозиция была крайне резко настроена против договоров о взаимопомощи с Францией и Чехословакией и планировала их разорвать. А Орлов — так и вовсе по пьянке ляпнул, что-де было бы хорошо, если бы эти договора отпали. Откровенно демонстрируя даже не германофильские, а именно пронацистские взгляды, Тухачевский, по сути дела, цинично подталкивал Францию к добровольному и одностороннему дезавуированию к тому времени уже парафированного договора. Этой же цели служило и его откровенное заявление начальнику Генерального штаба М. Гамелену, что он «поддерживает отношения с руководящими личностями немецкой армии» [433] . Разве такими заявлениями из уст Тухачевского Сталин мог преследовать цель укрепления союза перед лицом растущей агрессивности нацистской Германии?! Бросаю на весы решающий аргумент. В момент, когда Тухачевский «забавлялся» такими заявлениями, франко-советский договор о взаимопомощи в отражении агрессии от 2 мая 1935 г. еще не был ратифицирован французской стороной. Это произойдет лишь 27 февраля 1936 г., а в силу он вступит лишь 8 марта того же года. И разве можно было рассчитывать на то, что такими заявлениями столь высокопоставленного представителя советских вооруженных сил, на мощь которых и были завязаны как договор с Францией, так и симметричный договор с Чехословакией, удастся укрепить едва только наметившийся союз?! Разве можно было такими действиями добиться скорейшей ратификации этого договора той же Францией?! Напротив, этим можно было добиться сугубо обратного, негативного эффекта. Право же, не следует полагать, что Сталин вообще ничего не соображал во внешней политике и дипломатии в частности!

433

Gamelin М. Ор. cit. Р. 195.

Тем не менее происходит какое-то упорное протаскивание, мягко говоря, более чем странной версии о некоем специальном секретном поручении Сталина, которое-де и выполнял Тухачевский в процессе той поездки за рубеж. Дело в том, что по пути в Лондон и обратно Тухачевский сделал кратковременные остановки в Берлине. Первый раз это произошло еще 26 января 1936 г. Согласно данным некоторых британских авторов, во время этой кратковременной остановки Тухачевский пытался встретиться с Гитлером, а также с военным министром Бломбергом, которого он знал и который весьма благосклонно относился к маршалу. Выше уже рассматривался практически аналогичный случай с Уборевичем. То, же самое и те же самые аргументы применимы и здесь. Только ранг этих аргументов будет выше. Если в такой встрече был бы заинтересован лично Сталин, то он это проделал бы куда проще — использовал бы естественные для такого случая дипломатические каналы, в частности, того же германского посла в Москве Шуленбурга. Тот отписал бы в Берлин просьбу Сталина принять Тухачевского, и все было бы не только по протоколу, а он в таких случаях всегда строго соблюдается, но и, если уж исходить из неких, якобы имевших место тайных намерений Сталина, все было бы также шито-крыто. Хотя бы Бломберг, но принял бы Тухачевского. В конце-то концов, нельзя забывать, что Бломберг был военным министром, официальным государственным лицом. И потому даже со своим старым знакомым, тем более неофициально находящимся в Германии — официальным лицом Тухачевский был только для Великобритании на период похоронных мероприятий, а в Берлине остановился проездом, — он ни при каких обстоятельствах не стал бы встречаться, исходя лишь из только на вокзале высказанной просьбы прибывшего. Тем более нельзя того же забывать и в отношении Гитлера. Кто бы и как бы к нему ни относился, но по состоянию на 26 января 1936 г. Адольф Гитлер был не только и даже не столько фюрером нацистской партии, сколько прежде всего рейхсканцлером и президентом Германии. И даже сама всего лишь на перроне берлинского вокзала высказанная просьба встретиться с главой одновременно государства и правительства — уже оскорбительна. На языке дипломатического протокола это называется, по меньшей мере, грубым проявлением неуважения к высшим государственным лицам страны пребывания, пускай даже и кратковременного. Но сколь бы плохи ни были советско-германские отношения того времени, даже такой ярый германофоб, как Литвинов, и то не посмел бы действовать подобным образом. Держался бы в рамках дипломатического политеса. Так вот, до какой же степени должен был дойти скрытый антисталинизм высказавшего упомянутую выше версию автора, что он даже не смог заметить столь элементарных вещей, однако не без удовольствия бросил бессмысленную, но жирную тень на Сталина?! Не понимаю, неужели так трудно сначала подумать, а потом писать?! Кому нужны такие «версии», только и способные, что окончательно запутать и без того крайне запутанную и донельзя сложнейшую подоплеку дела Тухачевского?! Кстати, и в отношении Тухачевского — это тоже оскорбление, как к нему лично ни относись. Что же, выходит, если он согласился пойти на такой шаг, то и вовсе не соображал, что это просто неприлично, едва сойдя со ступенек вагона, прямо на перроне просить аудиенции, подчеркиваю, одновременно у главы государства и правительства?! Право же, и в «версиях» меру-то пора бы знать…

Однако совсем иной поворот у этого же факта появился бы, если вместо очевидного своей неуместностью намека на некое тайное поручение Сталина тот же автор высказал бы иное, более реальное предположение. Что Тухачевский действительно предпринял такую попытку, исходя из соображений, которыми он руководствовался или, по меньшей мере, мог руководствоваться как лидер военного заговора. Особенно, как знавший от Троцкого о договоренностях последнего с нацистским руководством в отношении оказания помощи заговорщикам. Тогда странное поведение Тухачевского — имея в виду высказанные им просьбы о встрече с Гитлером и Бломбергом — обрело бы хоть какой-то смысл. В том плане, что он рассчитывал на аудиенцию, исходя из того, что предполагал осведомленность лиц, у которых просил встречи, что они знают о его высокой роли в заговоре. Учитывая, что во время августовского 1936 г. визита Германа Геринга в Польшу наци № 2 пришлось оправдываться по поводу остановки Тухачевского в Берлине и слухов о его встрече с Гитлером и Бломбергом, похоже, что не увенчавшаяся желаемым результатом попытка со стороны Тухачевского действительно имела указанный смысл. Однако самый ее факт тут же раздули в пропагандистских целях. А кому это могло быть выгодно в то время, особенно если учесть крайне нервную реакцию поляков на эти слухи?! Ответ один — Великобритании. К тому времени британская разведка уже сколько раз провоцировала поляков по схожим вопросам. Но это же будет означать и то, что британская разведка не только засекла попытку Тухачевского выпросить аудиенцию у Гитлера и Бломберга, но и всерьез всполошилась. И не зря.

И вот еще что. По словам Г. Геринга, Гитлер не только не принял Тухачевского лично, но и не позволил кому-либо из военных установить с ним какой-нибудь контакт. В свою очередь, это означает, что Гитлер ничего не знал о тех договоренностях Троцкого, которых «бес мировой революции» сумел достичь с кем-то из руководящих нацистских деятелей (на московских процессах всплывали имена Р. Гесса и А. Розенберга). Ибо если бы знал, то принял бы Тухачевского, чем вдребезги его скомпрометировал бы самым элементарным образом, не прибегая к различным сложным приемам, о которых вещает, к примеру, тупая «версия» бывшего шефа внешнеполитической разведки Третьего рейха В. Шелленберга, составленная через четыре года после что смерти. В этой связи стоило бы напомнить о следующем. Еще июне 1933 г. в ОГПУ поступили сообщения от агента А/256, как подчеркивалось, источника проверенного и осведомленного, о том, что в СССР существует подпольная организация, которая в контакте с немцами

готовит правительственный переворот, что заговорщики существуют даже в окружении Сталина. В последующих донесениях от него же говорилось о том, что «в ближайшее время в СССР должен произойти переворот и провозглашение военной диктатуры…». Со ссылкой на членов германской делегации на сессии Лиги Наций — Хезельмайра, Веберштедта и фон Твардовски — от этого же агента в июле 1933 г. были получены данные о том, что в СССР с легкостью удалось завербовать нужных людей. Что эта связь доходит до Кремля, что это держится в строгой тайне, что очень немногие и абсолютно надежные лица из Национал-социалистической партии посвящены в эти дела. В конце концов, и НСДАП, как и партия Ленина при его жизни, о чем уже говорилось выше, была отнюдь не монолитной. Там тоже были всякие фракции, течения, «правый», «левый» и прочие уклоны. Правда, иначе называвшиеся — германская специфика обязана была проявиться. Естественно, что о многих своих действиях представители этих «уклонов» в НСДАП не ставили в известность «горячо обожаемого» фюрера.

Еще более интересна трактовка тем же автором факта второй остановки Тухачевского в Берлине — на обратном пути в Москву. Это произошло 18 — 19 февраля 1936 г. Опять со ссылкой на одного и того же британского автора уважаемый коллега сообщил, что в июле 1936 г. появились зарубежные агентурные данные о том, что М. Тухачевскому удалось наладить контакты с А. Розенбергом. Ну и что прикажете думать по этому поводу?! Выше уже говорилось, как в процессе весьма странной операции по подставе одного и того же агента с одной и той же легендой А. Розенбергу и британской разведке, по сути дела, в интересах именно оппозиции была установлена конфиденциальная связь с обеими сторонами. В таком случае получается, что если Тухачевскому и впрямь удалось наладить контакт с А. Розенбергом, следовательно, он шел по проторенной еще тем агентом дорожке. А ведь того агента направлял Артузов, который также «загремел» по делу о заговоре. Далее. Поскольку британский автор сам ссылался на «зарубежные агентурные данные», то, следовательно, сие означает, что эти сведения были добыты непосредственно британской разведкой. Когда он писал свою книгу, никакими иными данными он располагать не мог, тем более в 1962 г. Однако выше уже указывалось, что лично у Розенберга был прямой канал связи с британской разведкой в лице его близкого друга — барона Уильяма де Роппа. И если Тухачевский действительно вышел на Розенберга, то тот вполне мог затем по-дружески проговориться перед Роппом, ну, а последний, естественно, сообщить в Лондон. Однако история с контактом с Розенбергом этим не исчерпывается. Впоследствии было установлено, что конфиденциальную связь с Розенбергом поддерживал сам Карл Радек — контакты с нацистами он установил еще в 1923 г. и с тех пор не прерывал их.

А главным его конфидентом в поддержании тайной связи с Розенбергом был молодой профессор Кёнигсбергского университета, сотрудник внешнеполитического Бюро Розенберга при НСДАП — выражаясь по-современному, советолог Теодор Оберлендер, специализировавшийся на «восточном вопросе», особенно на межнациональных вопросах внутри СССР, в первую очередь в Закавказье. Т. Оберлендер часто приезжал в Советский Союз в первой половине 30-х гг., встречался с Радеком и Бухариным, в том числе и на территории германского посольства в СССР. При выездах же Радека за рубеж Т. Оберлендер всякий раз успевал встретиться с ним. Именно Радек вел до сих пор малоизвестные тайные переговоры с Розенбергом через Т. Оберлендера. В том числе, судя по всему, и об ускорении нападения Германии на СССР, об условиях организации поражения СССР в войне с Германией, снабжал его эксклюзивной информацией об осведомленности советского руководства в международных делах — Радек возглавлял Отдел международной информации в ЦК ВКП(б), а также о внутреннем положении в СССР. С 1935 г. Теодор Оберлендер уже официально работал в военной разведке Германии — Абвере, хотя и до этого неоднократно выполнял ее поручения [434] .

434

Теодор Оберлендер был одним из главных специалистов германской военной разведки по восточному вопросу». Не без помощи полностью разделявших его взгляды Н. Бухарина и К. Радека обосновал причины военных неудач Белого движения, которые, по его мнению, проистекали из недостаточного внимания к национальным устремлениям народов России и нерешенности вопроса о земле. С подачи этих оппозиционеров Оберлендер придерживался той точки зрения, что народы Кавказа устали от политического угнетения русскими и что в этой связи необходимо создание добровольческих воинских формирований, которые сами освободят свои страны. То есть, в сущности-то, Бухарин и Радек надоумили его, а через него и германскую военную разведку, как надо структурировать сепаратистские настроения в этих регионах Советского Союза, чтобы добиться сепаратного распада последнего. В 1934 г. К. Радек имел особо конфиденциальный разговор с Т. Оберлендером, в котором участвовал также и гауляйтер Восточной Пруссии Эрих Кох (во время войны — палач Украины), во время которого обсуждались вопросы содействия пророссийски настроенным военным кругам Германии в организации антисоветского военного переворота в СССР. Все контакты и беседы К. Радека с Т. Оберлендером и другими германскими представителями четко фиксировались советской контрразведкой, однако из-за предательской политики участвовавшего в заговоре наркома НКВД Г. Ягоды этим данным не был дан ход. Лишь только после снятия Ягоды с этого поста Радеку и Бухарину четко припомнили все эти контакты с немцами, вследствие чего оба обоснованно были обвинены в сотрудничестве с германской военной разведкой. См.: Совершенно секретно. 2006. № 2, а также Абрамян Э. Кавказцы в абвере. М., 200б. С. 81 — 82.

Но и это еще далеко не все. По предположениям уважаемого коллеги, в Берлине Тухачевский тайно встретился с кем-то из представителей Российского общевоинского союза (РОВС), рассчитывая использовать их связи для установления контактов с германским политическим и военным руководством. Уже одно только это насмерть бьет вышеизложенную версию о некоем секретном сталинском поручении Тухачевскому. РОВС был не тем визави в столь интимных делах, чтобы Сталин хотя бы просто подумал об использовании его возможностей для установления контактов с германскими политическими и военными кругами. Но пойдем дальше. Коллега убежденно полагает, и, похоже, он прав в том, что наиболее вероятен контакт Тухачевского с известным в эмиграции бывшим офицером лейбгвардии Кавалергардского полка, генералом В. В. Бискупским (1878 — 1945 гг.). Бискупский действительно был очень близок с верхушкой руководства нацистской партии еще с первых лет ее существования, в том числе и с А. Розенбергом, оказывал нацистам немало услуг и даже прятал на своей квартире легко раненного Гитлера после провала «пивного путча». Похоже, что все было именно так — иначе британская разведка не получила бы сведений от своей зарубежной агентуры. Так что, во-первых, говорить о том, что Тухачевский тайно встретился с представителем РОВСа — нет никаких оснований. Его встреча была зафиксирована также и британской разведкой.

Тухачевский и в принципе-то не мог с кем-либо встретиться тайно, потому как находился за рубежом официально, а фигура его была настолько известна за рубежом и настолько привлекала к себе внимание всех и вся, что любая секретность встреч и контактов для него физически была недоступна. Не говоря уже о том, что и германская контрразведка зафиксировала все его контакты в Берлине. Это, как говорится, априори. [Кстати говоря, в тот период в Берлине активно работал один из самых выдающихся асов советской нелегальной разведки — легендарный Василий Михайлович Зарубин, у которого на связи был ценный сотрудник гестапо, который как раз тем и был занят по службе, что контрразведывательно обеспечивал германское военное ведомство и военно-промышленный комплекс, в связи с чем поддерживал также и тесные деловые контакты с коллегами из военной контрразведки абвера. Так что все, что делал Тухачевский в Берлине, было известно и советской разведке — через Брейтенбаха. И тот факт, что в любых трудах о Брайтенбахе самым тщательным образом обходится его причастность к освещению добывания Тухачевского в Берлине, — лучшее тому доказательство. Потому как признание обратного — донельзя неудобно для созданного вокруг имени Тухачевского имиджа «невинной жертвы» сталинизма. Между тем Брайтенбах был исключительно высококлассным, проверенным, очень авторитетным агентом, всегда представлявшим только первоклассную информацию. Более того, будучи прекрасным профессионалом в области разведки и контрразведки, он без особых указаний со стороны своих кураторов всегда сообщал только самую актуальную и проверенную информацию, ибо прекрасно знал толк в этом деле и понимал, что интересует его кураторов из советской разведки.] Во-вторых, В. В. Бискупский был связан с советской разведкой (НКВД) — с ним поддерживали прямую связь сотрудники резидентуры по работе с белой эмиграцией.

Но одновременно Бискупский пребывал и под негласным агентурным «колпаком» советской разведки — одной из ближайших его связей был агент советской разведки А/1 (он же Александр Дмитриевич Хомутов, бывший полковник лейбгвардии Измайловского полка, ставший в эмиграции правой рукой представителя великого князя Кирилла Владимировича в Германии — проживавшего в Мюнхене генерала Бискупского). Так что не только бритты узнали об этой встрече Тухачевского, но и советская разведка. К слову сказать, последняя узнала об этой встрече также и через германского коммуниста некоего Блимеля, который присутствовал на этой встрече. Разумеется, Блимель находился там не в качестве коммуниста и тем более агента советской разведки, а, по меньшей мере, в качестве старого и прорусски настроенного члена НСДАП из числа так называемых левых нацистов, идеологически близких к «национал-большевикам». Блимель немедленно сообщил о «конспиративных» контактах Тухачевского в советское посольство, резиденту советской разведки. Однако, судя по всему, Блимель одновременно был еще и агентом абвера, так как информация об этой встрече немедленно поступила и туда.