За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году
Шрифт:
Эта фраза повернула мысли Кузина в другое русло. Теперь он уже думал не о том, как хорошо себя чувствует в этом мягком кожаном кресле, с кружкой пива в руке, перед экраном импортного телевизора с ласкающей взгляд надписью «Sony». Им стали завладевать мысли о будущем, о том, как он будет строить свою жизнь, какие громадные возможности открывают перед ним эти невзрачные бумажки, которые называются «деньги».
«Нет, что ни говори, а деньги — это все! Если их нет, ты — ничтожество, быдло, шваль! Если они у тебя есть, ты — человек, личность, хозяин! Все, чему нас учили — форменная ерунда и вранье! Так уж устроен человек — если он хочет быть хозяином
— Олежка, что там показывают? Опять политика? — прервала размышления Кузина Надя. — Может, сходим куда-нибудь? — спросила заискивающе. — В театр или в гости, просто погулять?
— Едрён батон! Ну что ты такая надоедливая! Только задумался… А ты опять… — с привычной грубостью ответил Кузин Надежде. Потом, спохватившись, что напрасно обидел жену, нехотя проговорил: — Прости, Надюха! Я так! Садись рядом. Выпей пивка. Я тебе сейчас налью. Знаешь какое? Немецкое! Настоящее! Не эти помои, которые продают!
— Ты же знаешь, Олег, я не пью пиво.
— Знаю, знаю! Садись, поговорим. Мне нужно тебе кое-что объяснить. Это связано с институтом…
Жена с удивлением посмотрела на Олега, предчувствуя какой-то серьезный разговор. Она уже давно привыкла, что муж ничего не рассказывает ей о работе. Конечно, это можно было бы отнести на счет особенностей его службы, но она давно уже заметила, что работа ему опостылела и даже стала обременительной.
У Олега появились новые друзья, такие же, как и он, энергичные молодые люди, с которыми он встречался по вечерам в каком-нибудь ресторане, а потом появлялся дома — слегка помятый, выпивший, развязно-грубый. Надя ни о чем его не расспрашивала, да и если бы попыталась это сделать, то в ответ услышала бы только одно: «Не суй свой нос не в свое дело!» Она замкнулась еще больше, часами просиживала с книгой или уходила к подруге, которая жила в соседнем доме. Безусловно, она еще год назад заметила, что у мужа стали появляться деньги. Она не задавала ему вопросов, а он не удосуживался объяснить ей, откуда они. Сначала она думала, что это премиальные, которые он стал регулярно получать на службе, но потом поняла, что поступление денег, скорее всего, связано с его новыми друзьями. Надю это очень беспокоило, но она отгоняла тревожные мысли.
— Понимаешь, Надюха, я решил все-таки уволиться со службы.
Надя, наверное, хотела что-то у него спросить, но он, не дожидаясь ее вопроса, стал быстро и громко, срываясь на крик, объяснять ей, почему принял такое неожиданное решение:
— Чего я там потерял? Вкалывал, как папа Карло! А что взамен? Эти гроши? Нет! Нищим быть не хочу! Сейчас не то время! На дворе — девяносто второй год! Демократия! Каждый может поступать как хочет! Свобода выбора! Поняла?!
Надя смотрела на мужа, не скрывая своего удивления. Впервые за несколько месяцев он удостоил ее разговором о том, что ее беспокоило и угнетало.
— Ну, пораскинь своими мозгами! Зачем мне оставаться быдлом, если я могу стать человеком! Я, с моей головой, с моими способностями, могу стать богатым! Ты хочешь быть богатой? Ну
— Все хотят, Олежка.
— Все! — передразнил ее Олег. — Чего мне до всех? Мне важно, как я буду жить, а не кто-то там еще! Поняла?
— Я не пойму, Олег, что ты хочешь этим сказать?
— А я хочу сказать, что у нас теперь начнется новая жизнь! Завтра я подам рапорт и уйду… Нечего мне там делать! Сейчас из КГБ уходят все, кто может хорошо устроиться!
— Ой, Олежа, мне страшно! А что ты будешь делать? Ты же не бизнесмен! Ты ведь…
— Да чего ты понимаешь? Не бизнесме-е-ен! Да из меня бизнесмен получится лучше, чем из многих! Я даю тебе деньги? Скажи, даю?
— Даешь.
— Ты что, не понимаешь, что это за деньги? Ты что, думаешь, что это так? Продпаек? Премия? Дождешься от них! Да я уже целый год занимаюсь бизнесом! И занимаюсь успешно! А уйду — вообще стану настоящим предпринимателем! Я чувствую… Я чувствую в себе силы! Я могу! Поняла?
Он вскочил с кресла, со стуком поставив пустую пивную кружку на пол. Было видно, что Кузин взволнован теми словами, которые только что произнес. Наверное, он и сам только сейчас понял, какое жизненно важное решение принял.
— А может быть, Олег, подождать немного? Не все же уходят, — попыталась робко возразить Надя.
— Не все? Да, не все! Остаются самые тупые, самые неспособные, самые… самые… — Казалось, он не может подобрать нужного слова, которое соответствовало бы тому чувству нескрываемого презрения, которое испытывал Кузин к своим бывшим коллегам.
— Но, Олежка, не все ж дураки! Вот ты работал с Орловым. Помнишь его? Умный же человек. Он тогда еще тебе помог…
— Что-о? Помог! Да что ты понимаешь, дура! Он мне помог! Да это — козел! Сволочь! Идейный придурок! Его пинают ногами, а он… пашет, пашет! Пахарь долбаный! Ничего! Он еще получит свое! Так отоварят — мало не покажется! Вот выкинут его — сам приползет ко мне… Кагэбэшник хренов!
Надя строго посмотрела на мужа и неожиданно твердым голосом проговорила:
— Ты ведь тоже был кагэбэшником!
— Был! — даже не закричал, а завопил Кузин. — Был! Был! Ну и что?!
Он стоял со сжатыми кулаками. Лицо его было перекошено гримасой ненависти. Казалось, еще немного и он набросится на жену, вымещая на ней всю накопившуюся в нем злобу. Надя, не говоря ни слова, повернулась к мужу спиной и подошла к окну.
Вся улица была залита солнцем. Его лучи, отражаясь от снежного ковра, застилающего землю, делали все ярким, контрастным. Грязно-черные проплешины и голые стволы деревьев только подчеркивали ослепительную картину мартовского дня.
«А ведь уже весна!» — подумала Надя, и от этой мысли ей стало почему-то очень горько.
Орлов шел по знакомому коридору, где еще совсем недавно проходила бурлящая жизнь молодого Российского комитета, где пережили его сотрудники августовские дни смутных ожиданий и гнетущей неопределенности, где были рабочие кабинеты Иваненко и его сотрудников. Сейчас здесь было непривычно тихо. Центр активной работы переместился в соседнее здание, большинство кабинетов пустовали, поскольку их еще не успели заселить новые хозяева. Впрочем, не закончился и сам дележ новой территории, и пока новые начальники не определились, кто займет тот или иной кабинет, переезд сотрудников был невозможен.