За кулисами путча. Российские чекисты против развала органов КГБ в 1991 году
Шрифт:
Проходя мимо, Орлов даже не посмотрел в сторону своего кабинета. Дверь была закрыта, а ключ он сдал дежурному еще на прошлой неделе. Теперь там не оставалось ничего, кроме воспоминаний.
К своему удивлению, Орлов застал дежурного на своем месте. Как будто не был уже ликвидирован Российский комитет и кому-то еще было нужно, чтобы человек продолжал сидеть возле молчащих телефонов у большого пустого кабинета. При появлении Орлова дежурный привычно встал, поприветствовал его и тут же сообщил:
— Андрей Петрович, вас ищут сегодня весь день. Звонили уже три раза из Оргинспекторского…
— Кто?
— Ловчиновский.
— Хорошо, я
С Сашей Ловчиновскиим Андрей служил в Инспекторском управлении еще до прихода в Российский комитет. Еще тогда у них установились неплохие товарищеские отношения, хотя полковник Ловчиновский, как и многие сотрудники Инспекторского управления КГБ СССР, относился к Орлову чуть свысока по причине его довольно молодого для этого элитного подразделения возраста, а также из-за того, что тот не работал «на территории». Высокий, худощавый, уверенный в себе, чуть амбициозный и немного артистичный, Саша был добросердечным и отзывчивым человеком.
Но было еще одно обстоятельство, которое «роднило» Орлова с Ловчиновским. Чекистский путь Саши начинался в Калининградской области, где он служил несколько лет, и поэтому, узнав, что Андрей питает особые симпатии к Янтарному краю, стал демонстрировать свое явное расположение к коллеге. Их отношения заметно укрепились уже во время совместной работы в Российском комитете, куда Ловчиновский плавно переместился из Инспекторского управления после августовских событий. Правда, Саша не прошел «конкурс», когда рассматривался вопрос о новом начальнике Управления по Калининградской области вместо Анатолия Николаевича, подавшего рапорт после разговора с Орловым.
Андрей набрал номер Ловчиновского. Тот сразу узнал Орлова:
— А! Андрей! Как ты?
— Да ничего! В отпуске пока…
— Ездил куда-нибудь?
— Да, с дочкой. В Калининград.
— Слушай, мы тут с Яковом Федоровичем посоветовались насчет тебя… Позвони ему! Он ждет!
Якова Федоровича Погония Орлов знал уже несколько лет, но близко с ним знаком не был. Он запомнил его еще с командировки в Кишинев, где тот был первым заместителем председателя Комитета госбезопасности республики. Темноволосый, симпатичный генерал произвел на Орлова тогда очень сильное впечатление. Он так четко, лаконично и вместе с тем напористо вел совещание, в котором участвовали начальники основных подразделений комитета, что Орлов сразу понял: перед ним очень грамотный, высокопрофессиональный и решительный руководитель. Он строго спрашивал за просчеты и задержки исполнения своих указаний, но делал это не в форме разноса, а так, что подчиненным самим становилось стыдно за плохо выполненную работу.
В КГБ СССР было немало опытных и владевших всеми тонкостями оперативного искусства руководителей, и Орлову казалось при встрече с ними, что сам он никогда не сможет достичь тех вершин мастерства, той изобретательности и того уровня профессионализма, которыми обладали эти люди. Встретившись с Яковом Федоровичем по совершенно конкретному служебному делу, он вдруг понял, что благодаря личной инициативе, находчивости и даже фантазии можно добиться очень серьезных оперативных результатов.
И это стало для Орлова особенно ясным тогда, Когда он во время командировки оказался в курсе строго законспирированной операции. В государстве, довольно лояльно относившемся к СССР, иностранная разведка развернула работу против нашей страны под маской внешне вполне благопристойной организации, которая занималась проблемами культуры, религии и просвещения. На самом
Сотрудники Якова Федоровича не только смогли разобраться в тайной деятельности замаскированной заграничной структуры, но и добыть очень серьезную информацию, которая позволила упредить действия иностранной разведки и тем самым свести на нет ее усилия. А сам Яков Федорович был не только организатором успешной операции по срыву замыслов недружелюбной спецслужбы, но и, если так можно сказать, «генератором оперативных идей», на первый взгляд считавшихся нереальными и даже фантастическими, а на деле оказавшихся вполне успешными и результативными.
Профессиональное мастерство Якова Федоровича ценили и в Москве. Наверное, именно потому, оказавшись с началом «парада суверенитетов» в столице, он стал работать в Инспекторском управлении.
Он был немало удивлен, столкнувшись как-то раз с Андреем в коридоре.
— Вот так встреча! Вы здесь, в Инспекторском? — спросил Яков Федорович, улыбаясь.
— Да, уже третий год.
— Это хорошо! — Он как-то заговорщически подмигнул, затем крепко и как-то по-особому многозначительно пожал руку Орлову.
Потом они не раз встречались по разным поводам в стенах Комитета, чувствуя симпатию друг к другу. И вот теперь Яков Федорович ждал звонка от Орлова, освобожденного от должности, выгнанного из кабинета, лишенного трудного, но настоящего дела, к которому он успел привыкнуть за годы работы в системе госбезопасности.
— Яков Федорович, здравствуйте! Вы просили позвонить!
— A-а! Андрей Петрович. Ну как ты там? — спросил он точно так же, как Ловчиновский. — Не соскучился без дела?
— Соскучился, Яков Федорович, но что делать?
— Как «что делать»? Работать! Сейчас знаешь, какие дела! Тут у нас закручивается… Дел много!
— Я понимаю…
— Так вот, Андрей Петрович… Многого я тебе предложить не могу. Сам понимаешь, как тут все… Но главным инспектором могу взять. Там у тебя, правда, генеральская должность была, да?
— Да. Но я-то всего подполковник. Вы же знаете!
— Знаю, знаю! Ну вот, решай!
— А что решать? Я согласен!
— А раз согласен — приходи сюда. Десятый этаж, второй корпус. Знаешь, через переход?
— Да. Иду… Спасибо, Яков Федорович!
Орлов положил трубку. Дежурный офицер выжидающе смотрел на него, как будто спрашивал, что означал для бывшего помощника Генерального директора АФБ этот звонок.
— Все в порядке! — Орлов пожал руку дежурному и пошел к двери.
— Андрей Петрович, удачи вам! — услышал вдогонку Орлов.
Он долго шел по длинному коридору, потом поднялся на этаж, чтобы перейти в смежное здание, на лифте спустился в подвальный этаж. Нет, не в тот подвал, который отождествлялся с застенками ЧК, а в светлое помещение с полом из отполированного гранита, где начинался длинный коридор, связывающий известные лубянские здания между собой. Залитый ярким светом, играющим бликами на мраморе стен, он казался туннелем, связывающим одну станцию метро с другой. Именно по таким, правда чуть более просторным, пересадочным туннелям идут потоки пассажиров московского метро, спешащих по своим делам, углубленных в свои проблемы и мысли, — то чувствующих себя одинокими странниками среди серой толпы, то ощущающих себя частичкой большого народа, населяющего громадную страну.