За кулисами тайных событий
Шрифт:
18.00 — Террористы занимают круговую оборону на окраине Первомайского.
18.30 — Радуев вышел на связь на частоте федеральных войск и потребовал первого заместителя МВД Дагестана В.Беева, заявив, что если не будет принято решение, которое их устраивает, то с интервалом 15–20 минут будут расстреливаться по два заложника.
20.10 — Радуев под угрозой расстрела двух заложников требует связи с Правительством России.
23.00 — Разоружен отряд Новосибирского ОМОНа, 38 бойцов объявлены заложниками.
В предрассветной темноте прибываем в Кизляр. Маленькая комнатка начальника горотдела УФСБ набита людьми с автоматами.
Каждому хочется принять участие в спектакле по сценарию премьера полугодовой давности. Массовка не предполагает, что ждет их впереди.
Не знаем этого и мы.
В шесть утра колонна из одиннадцати автобусов покидает Кизляр. Через сорок минут — время согласования действий — начинается преследование.
По всей трассе мы отстаем на двадцать километров. «Икарусы» пыхтят и отдуваются, но дорога диктует свои условия. Не разогнаться!
Утро.
Колонна стоит у блокпоста — мощного сооружения из бетонных блоков. Из бойниц, заложенных мешками, торчат стволы.
— Да мы бы их здесь… — майор милиции в сером камуфляже матерится. — Я же видел, что автобусы набиты людьми… Но это приблизительно так: два автобуса боевики, два заложники, два боевики… Бутерброд. Мы бы их на раз! Была бы команда…
Этот Т-образный перекресток запомнится нам надолго.
В утлом сарайчике слушаю рассказ щуплого небритого милиционера:
«Я командир сводного отряда милиции УВД Новосибирской области. Капитан милиции Лихачев Евгений Борисович.
Прибыли мы сюда в командировку 14 декабря 1995 года для охраны общественного порядка, досмотра транспорта и граждан, следующих через границу между Дагестаном и Чечней. Стояли на блокпосту у поселка Первомайский.
10 января 1996 года около шести часов пришла радиограмма о том, что через наш блокпост нужно пропустить колонну — восемь автобусов и два грузовика, в которых следовали боевики и заложники. Мы не должны допускать каких-либо действий, провоцирующих открытие огня. И сами не должны открывать огонь. Полковник Г., который сопровождал эту колонну, передал требование боевиков: шлагбаум на КПП должен открывать один человек без оружия. Я расставил своих людей по местам и вышел сам, не имея при себе оружия. При приближении автобусов открыл шлагбаум и пропустил всю колонну.
В небе кружили вертолеты сопровождения. Один из них дал в сторону колонны пулеметную очередь.
Позже я узнал, что пулями была повреждена автомашина ГАИ «Жигули». Никто не пострадал, но колонна остановилась.
От блокпоста до последней машины — порядка двухсот метров. До головной машины — порядка трехсот…
Примерно в полпервого я увидел, что два или три автобуса уже прошли мимо КПП… и вся колонна двигалась в обратном направлении. Напротив остановился автобус… В нем были разбиты
Мы подошли к блокпосту, где боевики предложили нам сдать оружие. Они окружили нас плотным кольцом, за ними стояли автобусы с заложниками, а за автобусами — жители пос. Первомайский. Кроме того, мы увидели, как вооружены боевики и какое вооружение у нас — ничего кроме автоматов. Я посчитал, что кровопролитие будет бесполезным: своих ребят положу и мирное население погибнет. Поэтому я и согласился сдать оружие. Возле кубрика, куда мы положили автоматы, я поставил своего часового. Они поставили своего. Мы с Олегом оружие не сдали. По отношению к нам боевики вели себя не совсем корректно. Но серьезных эксцессов не возникало.
В семнадцать с небольшим со стороны федеральных войск прозвучали выстрелы. Боевики запаниковали и меня с Олегом сразу разоружили… Был вскрыт кубрик, и все оружие боевики унесли на свои позиции.
Когда стемнело, один из полевых командиров предложил нам такой вариант: «Я вывожу твоих бойцов в безопасное место. А вы идите в штаб и доложите своему руководству: если требование о сопровождении нас и освобождении колонны не будет выполнено, то, начиная с девятнадцати часов, через каждые пятнадцать минут по два ваших бойца будут расстреляны.
Мы с Олегом пешком дошли до штаба и доложили требования боевиков».
Информацию своего командира полностью подтвердил заместитель — старший лейтенант милиции Олег Иванович Миненко. Из его рассказа пытаюсь понять, что произошло на блокпосту, когда командир был в окопах с бойцами.
— Ко мне подошли несколько полевых командиров и сказали, что нас не тронут. Но если наши солдаты не выйдут с огневого рубежа, то сначала расстреляют нас, потом займутся ими.
Полагая, что на моей совести будет гибель не только тех бойцов, которые уже разоружены, но и тех, которые заняли огневые позиции, я посчитал необходимым собрать весь личный состав и позвал Евгения Лихачева. Сами полевые командиры заверили, что с их стороны провокаций в отношении нас не будет.
— А куда делись вооруженные сотрудники милиции, сопровождавшие колонну?
— Им дали приказ развернуться и уйти с блокпоста. Нам же никакой команды (сгруппироваться, отойти на запасные рубежи или быть готовыми к нападению) не было! Мы остались одни. А бандитов было 160–170. Это наш сотрудник посчитал.
То, что бойцы Новосибирского ОМОНа были способны к поступку, показали последующие события. Командир и его заместитель шли в первых рядах атакующих во время штурма. На них не было бронежилетов, не было особого вооружения. Но они шли, не считаясь с опасностью, шли несмотря на то, что по определению понятно — ОМОН не приспособлен для штурма. Слава Богу, что в последний день своего пребывания в зоне боевых действий я видел этих ребят живыми и здоровыми.