За Ленинград! За Сталинград! За Крым!
Шрифт:
Я доложил.
– Время не терпит, товарищ полковник. Да и Ставка торопит. Вступить в бой придется скоро, даже очень скоро. А теперь расскажите о дивизии, – приказал командующий.
Мой доклад не был длинным. Данные я знал на память, а командарм все схватывал на лету, изредка задавая мне короткие уточняющие вопросы. Доклад комиссара тоже был очень короток.
Неожиданно командарм перешел на «ты». Как впоследствии стало ясно, такое обращение было признаком хорошего настроения и симпатии к человеку. И мы, командиры дивизий, потом легко узнавали, в духе командующий или рассержен.
В тот день первой встречи К.А. Мерецков был откровенен и прост. Он сообщил, что командует 4-й армией под Тихвином, но не освобожден и от командования 7-й Отдельной армией, которая обороняет Ладожско-Онежский перешеек от напиравших там финнов. Противник намеревался через перешеек и Свирь соединиться с немецкой группой армий «Север», блокировавшей Ленинград. Но воины 7-й Отдельной армии остановили финские войска.
Кирилл Афанасьевич подошел к столу, где лежала карта с армейской обстановкой, и подробно обрисовал картину положения под Тихвином.
…Летом 1941 года гитлеровское командование пыталось захватить Ленинград прямым стремительным ударом, чтобы потом, передав этот участок фронта финским войскам, повернуть группу армий «Север» на Москву. Так оборона Ленинграда была связана с битвой за Москву.
Расчеты противника оказались нереальными – взять Ленинград он не смог. Но город был блокирован. С 8 сентября сообщение Ленинграда со страной производилось только по воздуху и опасному водному пути через Ладожское озеро. Все грузы для Ленинграда подвозились к Ладоге с Большой земли по единственной железной дороге через Тихвин.
Слушая командарма, я понял, что нахожусь там, где была порвана врагом артерия, питающая Ленинград. Ее нельзя не восстановить! Страшно подумать, что будет, если враг останется в Тихвине.
Мерецков посмотрел мне в глаза, понял мое волнение и как-то очень просто сказал:
– Вот почему шестьдесят пятая дивизия оказалась не под Москвой, а под Тихвином – здесь тоже важный перекресток войны.
Затем командарм подвел итоги осенних боев. Когда враг был остановлен у Ленинграда, потерпел неудачу его стратегический замысел и он смог выделить отсюда для участия в осеннем наступлении на Москву лишь часть сил.
– Гитлер всполошился: весь блицкриг идет к провалу, – продолжил генерал армии. – В настоящее время противник выполняет, вероятно, новый план соединения своих войск с карельской группой финнов, намереваясь пробиться к Свири через Тихвин. Из Берлина, надо думать, приказано создать еще одно кольцо блокады, на этот раз блокады полной, отрезающей все пути из Ленинграда в страну.
Я слушал командарма с большим интересом, поскольку газеты никаких подробностей о тихвинском участке фронта не сообщали. Затем я узнал о стремительном рывке 39-го моторизованного корпуса гитлеровцев, о захвате Тихвина 8 ноября. Командарм коротко характеризовал 12-ю, 8-ю танковые, 20-ю и 18-ю моторизованные дивизии, входившие в этот корпус, как боеспособные соединения с опытными командирами. Матерым волком был командир корпуса генерал Шмидт.
– На путях врага из Тихвина к востоку мы поставили заслон. А вчера прогнали немецкие войска от Астрачи
Потом Мерецков спросил:
– Что вам надо в первую голову?
– Карту.
– Видно военного человека, ничего не скажешь. Будут карты.
Я открыл сумку и вытащил на свет свою «карту» на газете, созданную утром с помощью местных мальчуганов. К.А. Мерецков от души посмеялся и еще раз обещал ускорить доставку карт.
Затем командарм поставил задачу 65-й дивизии. Он опять подошел к карте и карандашом обвел по ней растянутый более чем на 350 км фронт противника.
– Разбросав войска на такое большое расстояние, – заметил он, – немецкое командование вынуждено располагать их тонкой линией. Мы думаем, что значительных резервов враг уже не имеет, а следовательно, и парировать наши удары повсюду не может. Главные силы противника – в Тихвине, здесь его ударная группировка. Уничтожить ее – значит похоронить все планы противника в этом районе.
Карандаш командарма остановился под основанием тихвинского выступа фронта противника.
– Тут у немцев войск немного. Это – уязвимые места. Сюда бы и бить. Но войск у нас тоже мало, и управлять ими на таком фронте трудно. Поэтому вся наша забота должна уделяться главному – Тихвину и коммуникациям противника от города в тыл. Мой замысел состоит в том, – продолжил командарм, – чтобы ударом Северной группы войск генерала Иванова на юг в направлении западной окраины Тихвина и встречным ударом группы генерала Павловича с юга отрезать противнику пути отхода из Тихвина на запад и замкнуть кольцо окружения.
Твоей шестьдесят пятой стрелковой дивизии предстоит нанести лобовой удар с востока и юго-востока и разгромить главные силы противника в городе во взаимодействии с группами Иванова и Павловича. Дивизия у тебя сибирская, полнокровная, и, надеюсь, с задачей она справится вполне. Время наступления назначу дополнительно. Подготовку к наступлению не затягивай. Удар нанесем через три-четыре дня… А приходилось ли тебе раньше воевать? – поинтересовался генерал.
– Только в Гражданскую войну, рядовым казаком… Да и то в сложных переплетах не был.
– Тогда, – посоветовал Мерецков, – побывай завтра на передовой. Когда обстреляют, другими глазами будешь видеть бой. На рожон переть не следует. Зря голову под пулю не подставляй, все делай с умом. Я прикажу показать тебе на переднем крае все, что можно, а куда ехать – передам по телефону.
– А что я буду делать на переднем крае? – спросил я.
– Смотри и вникай. Приметь, где находится противник, как он себя ведет. Погляди, как воюют наши люди, как командный состав организует бой и взаимодействие войск, как управляет войсками. К тому, что увидишь, относись критически: не все делается хорошо, можно и лучше. Автомашину догадался покрасить в белый цвет?