За лесом - Березовая Роща
Шрифт:
Проехав немного вперед, сани остановились. Отчим спрыгнул и побежал ей навстречу.
– Скорей садись, укройся дерюжкой. Поехали...
Василинку так и подмывает узнать о лошади. Откуда она взялась?
– Не узнаешь? Это ж кобылка Николая.
Дядя Николай, отец Анания и Петра, неоднажды выручал из беды их семью. Картошку окучить - шли к Николаю. За дровами съездить - вновь к нему. Осенью сушили зерно и молотили на его току. Участливый и добрый человек, только всю жизнь из бедности никак не выбьется. Мама Василинки в благодарность шила то платьица маленьким девочкам,
– Слезь с саней до пробежись за лошадью, согреешься, - прерывает отчим Василинкины мысли.
Бежит Василинка, бежит и отчим рядом с ней, а потом снова едут на санях. И так повторялось несколько раз, пока не подъехали к хутору, за которым поворот на Плиговки.
– Видишь, в лощине деревня? Теперь иди. Не волнуйся, все будет хорошо!
– на прощание говорит отчим, улыбается и машет рукой.
– А я поверну к сельсовету.
Должно быть, отчим хочет посоветоваться с председателем сельсовета. С кем же еще, как не с ним? Тревога за отчима, недавно еще такого нелюбимого, охватила Василинку. Смелость и уверенность отчима постепенно успокаивают Василинку. Страх уже не так сжимает грудь.
Идет она и все время думает о том, что будет делать отчим. Вспоминает его слова: "Голыми руками гостя Халимона не возьмешь! Такие птицы без оружия не летают". Недаром, наверное, ее в Плиговки послали за Тэклей. Должно быть, Халимону очень нужно, чтобы дочка встретилась с тем гостем.
Но Василинка не могла предвидеть, что ее хозяева перехитрят их с отчимом. Наступившей ночью незнакомец, дождавшись, пока погаснут все огоньки в хатах, вышел на темную улицу и растаял в темноте...
Никто в деревне, кроме Василинки и Василия, не знал о ночном госте. Как же переживали они оба и жалели, что упустили его. Кто он и откуда? Недавно кто-то пытался поджечь постройки в коммуне, что за озером. Бросились ловить, да убежал тот злодей в лес.
– Не иначе как кто-то из банды Станкевича обосновался в наших лесах, раздумчиво говорил Василий. Василинка с ним соглашалась. Она знала от бабушки Анеты, что при белополяках бандиты лютовали, загубили немало людей. Потом не стало их слышно - должно быть, удрали. А сейчас снова...
Василий и сегодня отправился в местечко. Возвратился удрученный милиция разрывалась на части: то в одной деревне, то в другой ни с того ни с сего загорались дома, а недавно в лесной чащобе охотники напали на целый склад оружия. Смазанные маслом, завернутые в тряпицы и клеенку винтовки лежали в яме под выворотнем, прикрытые свежими еловыми лапками. Вероятно, те самые, о которых говорил незнакомец.
СКОРО ПРИЛЕТЯТ СКВОРЦЫ
Дни становились длиннее. Скоро прилетят из теплых краев скворцы. Но лица у сельчан хмурые: в хлевах ревели голодные коровы, блеяли овцы. Из каждого двора по очереди резали на соломорезке Халимона кули соломы. Потом запаривали сечку кипятком, смешивали с мякиной и понемножку давали скотине. В бедняцких хатах давно не пекли хлеба, обходились коржами и картошкой. Лаврен глумливо ухмылялся:
– Хлеб всему голова! Придет весна - на коленях будете просить горсточку зерна.
И он не ошибся. Один за другим шли
– Ишь, какой гонорливый, - подтрунивал Лаврен.
– Ну что ж, поживем, увидим. Голод не тетка. Прижмет так, что про гонор забудешь, а я напомню, как собирал хлеб по двором для голодающих, когда была засуха на Поволжье.
Семья Василия страдала от нужды, но он ни за что не соглашался идти к Халимону, чтобы взять в долг зерно. Батрачила Василинка, вслед за ней пошел в люди Митька.
– Не могу я, мать, снимать шапку перед кровопийцей. Не могу смотреть, как на людской беде кулак наживается. Ты же знаешь, что в страду все, кто взял у него в долг, и зерно сожнут, и сено скосят, и в гумно при хорошей погоде свезут. Сперва к этому скряге на отработку придут и лишь потом за свои полоски возьмутся.
На минутку забежав домой, Василинка слышала этот разговор. Видела, мама показала, - что всего две горстки муки осталось на затирку. Василий молча подошел к верстаку и взялся за фуганок. Две гладко оструганные, ослепительно белые рамы стояли готовые у стены. Осталось еще сделать четыре и получить от хозяина условленную плату, тогда можно кое-как и дотянуть до нового урожая. Сощурив глаза, Василий зорко оглядывал оструганные планки со всех сторон. А мама лишь качала головой, удивляясь непрактичности мужа.
– И чего ты так вылизываешь эти рамы?
– не вытерпела она.
– Можно же побыстрей сделать. А еще твой комитет взаимопомощи: как назначили председателем, совсем житья не стало. Все время чужими делами занят: то лесу на хату одинокой вдове добиваешься, то ситца просишь для бедноты. А о своей семье и не заботишься.
– Хватит, мать, хватит, - остановил ее Василий.
Василинка не соглашалась с мамой. Она помнила, как благодарны были крестьяне Василию, когда каждая бедняцкая семья получила по лоскуту ситца. Давно не видели материи фабричного изготовления, совсем отвыкли.
Лаврен чуть не лопнул от злости. Нынче, весною, когда обращались к нему, допытывался:
– Будешь теперь Василия слушать? Это ж он обобрал вас по осени.
И лишь настроив как следует беднягу, замученного бесхлебицей, неторопливо брал связку ключей и шел к клети.
– За это будешь день косить или жена день рожь жать, - говорил он, высыпая в подставленный мешок неполное ведро зерна. И открывал тетрадь, где значилось, кто сколько взял в долг. Подсчитывал с удовлетворением: хватит на все полевые работы. Так лучше, чем держать несколько батраков.
В такие минуты Василинка еще сильнее ненавидела своих хозяев.
Болью отдавалось в сердце издевательское унижение и ее и Федора. Иначе как крапивником, ублюдком парня не называли.
– Эй ты, крапивник, чего стоишь, как ворона? Веди лошадей на пастбище!
Федор молча выходил из хаты. Он не обращал внимания на прозвища и насмешки, но, услышав слово "крапивник", так сверкнул глазами, что старая Халимониха невольно подалась назад.
Смысла этого слова Василинка не понимала, хотя догадывалась, что за ним кроется что-то оскорбительное.