За Лувром рождается солнце

Мале Лео

– Добрый вечер, сударь, – сказал он. И добавил: – Господин Лере вернулся, сударь.

– А!

Значит, он не был мертв.

– ... Гм... Конечно, сейчас, наверное, не время для... но, если он только что пришел и... гм... если он еще не лег, я...

Улыбкой пытался я сгладить свою неловкость.

– Вряд ли он лег. Он ведь нас покидает. Меня он попросил приготовить его счет, – сказал малый.

Парень приходился каким-то родственником хозяевам и пользовался их полным доверием.

– ... Сейчас выясню, примет ли он вас, – продолжал он равнодушным тоном.

– Очень

бы хотелось, – произнес я.

Ко всем чертям и мою репутацию и репутацию Лере.

– Вы припоминаете мое имя?

– Нестор Бурма, да, сударь. Частный детектив.

Я протянул ему пятьсот франков. Раз надо, так надо.

– Не подумайте что-нибудь такое, – сказал я. Он сунул деньги в карман.

– В гостиничном деле никогда ничего такого не думают, – ответил он. – Это занимало бы слишком много времени.

– Поставьте эти полкуска на "Блуждающий огонек". У этой телки есть шансы.

– Спасибо от владельца кобылы.

Он снял трубку внутреннего телефона, обменялся несколькими словами с невидимым собеседником, повесил ее.

– Господин Лере вас ждет, сударь, – сказал он. Объяснив, как пройти, он оставил меня одного, предоставив самому искать путь в лабиринте коридоров, где, похоже, еще продолжало сохраняться затемнение времен противовоздушной обороны.

Папаша Лере был одет так же, как в ресторане "Полная Миска", когда он меня там бросил. Одет с иголочки. Даже сохранил свою шляпу. Открытый на кровати чемоданчик подтверждал, что Лере действительно занимался подготовкой к отъезду. На каминной доске, отражаясь в большом настенном зеркале, бутылка спиртного соседствовала с налитым до половины стаканом и железнодорожным расписанием. В комнате стоял запах сигарного дыма.

– Смываемся? – набросился я. – Возвращаемся домой?

– Да идите, – заглатывая "в", с широким жестом произнес он.

– Эмилия обрадуется.

– Да.

Он запихнул одежду в чемодан.

– Только что вы сыграли со мной забавную шутку. Он тихо хмыкнул.

– Ничего, – великодушно заметил я. – Впишу это в счет для вашей жены.

– Правильно, – пробормотал он.

И снова ухмыльнулся. Зевнув, я оборвал разговор:

– Хорошо, привет, Лере. Мне платят за то, что я вас сажаю в обратный поезд. Так что не буду задерживать вашего отъезда.

– Пока, – произнес он.

Повернувшись ко мне спиной, он, не предложив мне, налил себе спиртного.

Я спустился, крепко сжав зубами трубку, что отнюдь не помогало от моей головной боли, Я не чувствовал утомления, но башка трещала. Выйдя на улицу, я понесся вперед, много раз рискуя разбить себе рожу, потому что мои подошвы скользили по влажному булыжнику. Наконец я добрался до грузовичка, на который машинально обратил внимание, на тот, у которого не было дверцы, на тот, что мог не опасаться угонщиков. Как иной раз заблуждаешься! Согласно регистрационной наклейке, он принадлежал некому Л. Б. Фрукты и овощи, Шатийон-под-Банье, Сена, типу, который, сам того не желая, окажет мне услугу.

Сев за руль, я попытался вытащить машину из

ряда. Ее обветшалый вид маскировал прекрасный двигатель, легко отзывавшийся на мои усилия. За моей спиной никто не призывал схватить вора. Обратившись с короткой мольбой к черту, я поехал в сторону улицы Валуа. Не выключая двигатель, остановился на некотором расстоянии от гостиницы, где только что был. Почти тотчас же я увидел выходящего с чемоданом в руке Лере, наклонившего голову, чтобы уберечься от моросящего дождя. И в самый раз. Приехав чуть позже, я бы его упустил. Пришпорил грузовичок. Рывком, от которого застонал его ветхий кузов, он набрал скорость. На шум Лере встревоженно обернулся. У него не было времени укрыться. Я повернул. На сырую и темную стену фары отбросили его гигантскую тень.

– Боже мой! – выругался я про себя, – не убий его.

Едва-едва. Подскакивая на сидении, набитом персиковыми косточками, с истерзанными ягодицами, вцепившись обеими руками в рулевое колесо, я чувствовал, что мокрая мостовая доделает дело. Грузовичок вылетел на тротуар и снес Лере, словно кеглю. Тот рухнул на крыло, метнув на капот чемоданчик, из которого вывалилось содержимое. Я подал назад, словно он меня оттолкнул. Он остался лежать у тротуара, стеная, что есть мочи. Я нажал на газ. Едва не задев при повороте на площади Валуа будто из-под земли выскочившую легковушку, припустил, набирая скорость, подальше от этого нездорового места, как лихач, с рождения занимающийся авторалли.

Я бросил тачку на улице Лувр, перед центральным управлением прямых налогов, и, пожелав, чтобы ни один из этих господ не оказался ею скомпрометирован, нырнул в жирующую толпу и пропустил несколько целебных капель в баре на улице Пируэт. У меня было впечатление, что пируэты я совершил престранные...

Когда ко мне вернулось самообладание, я еще немного подождал, а затем из телефонной кабины бистро позвонил в гостиницу на улице Валуа. На этот раз клерк бодрствовал, словно на него напала тьма блох.

– Снова я вас беспокою, – извинился я. – Нестор Бурма. Я хотел бы поговорить с господином Лере, если он еще не уехал.

– Он в госпитале, – ответил тот. – С подобными постояльцами всегда одни хлопоты.

Я разыграл удивление.

– В гос... Что вы такое говорите?

– Он как раз выходил от нас, когда в него врезалась машина. Наверняка, вел ее какой-нибудь алкаш. Послушайте, сударь... Таков мир. По ночам здесь едва ли одна машина проезжает раз в три часа; а с пьяницей за рулем – разве что две за год. Эти загородные, честное слово! Похоже, они поступают так нарочно.

– И серьезно пострадал?

– Могло быть хуже. Например, машина могла бы разнести витрину. К счастью, этого не случилось. Истинное чудо!

– Я спрашиваю про Лере. Меня он волнует больше, чем витрина.

– Э-э-э... Ах да! Господин Лере... Конечно... Тоже истинное чудо. На первый взгляд, изрядно помят, но не думаю, что смертельно... Во всяком случае, надеюсь...

Я тоже надеялся. И, не насилуя себя, с большей искренностью, чем этот ученик торговца сновидениями.

– Гм... так вы говорите, он в госпитале...