За миллион или больше (сборник)
Шрифт:
— Письмо,— продолжал Леминг,— было, написано в бюро Каллагана. Я отправился в помещение «Глоб энд Консолидейтед» и был уверен, что. найду там что-нибудь. У Каллагана с компанией была переписка по поводу каких-то справок, которые он наводил. Те письма были напечатаны на той же машинке, что и это письмо, и на такой же бумаге. Значит, совершенно очевидно, это это письмо было написано в бюро Каллагана.
Гринголл слушал, дымя своей трубкой.
— Учтя то, что вы мне сказали, мистер Гринголл,— вмешался Шеррик,— после вашего разговора
С Каллаганом, мне кажется, что мы теперь имеем возможность
Гринголл печально покачал головой.
— Шеррик,— сказал он,— вы не знаете Каллагана. Он написал это письмо и бумагу специально выбрал именно эту, чтобы вы знали, что это он написал его. Он прекрасно знал, что с того момента, как будет объявлено вознаграждение за «корону», компания обратится к нам, захочет этого владелец диадемы или нет... Каллаган написал это письмо из предосторожности, желая обезопасить себя. Он знал, что диадему . украли, но не хотел официально советовать компании не платить денег и был достаточно, хитер, чтобы написать анонимное письмо таким образом, чтобы мы без труда узнали, что именно он написал его.
Леминг и Шеррик переглянулись.
— Я вам говорил,—продолжал Гринголл,— что он очень силён..
Несколько секунд продолжалось молчание.
— Если он действует таким образом,— спросил Леминг,—что же я должен делать, сэр?
— Я задам тот же вопрос,— сказал Шеррик.
Гринголл улыбнулся.
— Я могу держать с вами пари,—ответил Гринголл,— что Каллаган знает, что мы занимается этим письмом. Он, может быть, даже считает, что мы уже получили его. Что делать? Мы можем известить его, Что нам известно о том, что он написал это письмо. Что он нам ответит? Если захочет, он может сказать нам, что ничего не знает и, хотя нам будет ясно, что он говорит неправду, то из этого вытекает? Ничего особенного. Это письмо говорит о том, что человек, желающий остаться неизвестным, считал своим гражданским долгом предупредить «Глоб энд Консолидейтед», что для них было бы благоразумнее не платить. Тогда...
Он посмотрел на своих подчиненных и закончил:
— Я не думаю, что вы сможете по этому поводу причинить Каллагану неприятности..
— Но,— сказал Шеррик,— может, не доводя дело до этого, мы могли бы попросить у него объяснений?
Гринголл снова улыбнулся.
— Спросите их у него и увидите, что получите! Он вам расскажет историю, которая вам покажется настолько правдоподобной, что вы поймете — это сборник лжи. Вы очень продвинетесь вперед! Мой же совет: не дергайтесь! Вы, Шеррик, продолжайте расследование по делу Сирака, держась в рамках. Вы, Леминг: на вашем месте я устроился бы в кресле, курил бы трубку и ожидал событий!
— Правда, сэр?
Гринголл встал:
— Правда, Леминг! Письмо — это представление, которое нам дало агентство Каллагана. Примем же его и подождем того, что станет делать Каллаган. Вы не должны воображать, что если он написал письмо, то это только для того, чтобы поупражняться в печатании на пишущей машинке!
10. Ночной диалог
Каллаган покинул «Уеллоу Анчер клуб» около одиннадцати часов. Он прошел
Десять минут спустя он входил в один из дворов в окрестности Парк Лейн, в глубине которого постучал в дверь. После некоторых переговоров дверь отворилась.
— Кто это?
— Каллаган.
— Заходите, мистер Каллаган! Мы давно не имели удовольствия вас видеть!
— Весьма сожалею!
Пройдя в дверь, Кадлаган очутился в длинном коридоре, который вел в кухню — рабочее место хозяина дома.
Этот район превратился в ночные коробки, которые размножились в Лондоне и которые полиция игнорировала до тех пор, пока они не доставляли неприятностей.
Следуя за своим гидом, Каллаган прошел в подвал, который был оборудован под бар — достаточно кокетливый со, своей обшивкой дубом и отличным освещением. В соседнем помещении звучал рояль: играли мелодию «Уходящий день», которую он любил. Сам не понимая почему, он стал думать о деле Вандейн... об Андре Вандейн, которую он сравнивал с Паолой Денис. Но скоро спохватился, что такие думы ни к чему, и вернулся к действительности. Потом допил свой виски и закурил.
Толстяк, открывший ему дверь, предложил выпить за «процветание дома».
— Вы знаете, что нам очень не хватало вас, мистер Каллаган,— сказал он.— Раньше вас здесь видели часто.
— Есть много вещей, которые я, раньше делал, а теперь не делаю,—ответил Каллаган.—Вам не говорили, что мы находимся в состоянии войны? .
— Мне кажется, я слышал, как говорили об этом!
— Не выпьете ли вы со мной, Джимми?
— Конечно, если вы хотите. Но прежде всего — за патрона,— ответил тот.
Джимми наполнил оба стакана, потом с улыбкой спросил:
— В чем дело, мистер Каллаган? Вы ведь знаете, что я вам предан!
— Что вы говорите! — усмехнулся Каллаган.— Но почему такой вопрос?
Джимми пожал плечами.
— Потому что я знаю, когда вы приходите сюда, значит, вы нуждаетесь в чем-то.
Каллаган подумал, что Джимми не так уж далек от истины.
— Вы слышали когда-нибудь что-нибудь о некоем Сираке?
— Конечно! Это был наш клиент. Кажется, он позволил себя угробить. Он вас интересует?
— Не специально он, так как он бросил кости,— ответил Каллаган.— Не слышали ли вы об его связи с Иреной Февели?
— Спрашиваете!— воскликнул толстяк.— Это была одна из его курочек, которая была от него без ума. Почему?.. Я не смог бы вам это объяснить. У нее деньги, она красива, у нее шик, и я не могу понять, что она могла найти в таком типе, как. Сирак. Во всяком случае, их долгое время видели вместе, до момента...
Он остановился.
— Не ищите! — сказал Каллаган.— Я догадываюсь: до того момента, пока он не подцепил другую женщину. Это так?
— Это так.
— И эта другая женщина,— продолжал Каллаган,— мне кажется, была совсем особенная. Очень элегантная, с чудесными ножками, с восхитительными волосами, очень .шикарная, но с некрасивым лицом, которое моментально забывалось, при всем остальном. Словом: Жульетта Лонгис. Это так?