За неделю до Нового года
Шрифт:
– Что это? – спросила Даша, пристально рассматривая медальон.
– Это мне папа купил в Индии, – сказала Оля, забирая у подружки свой талисман. – Когда у меня какие-то неприятности, а папы рядом нет, я смотрю на этот медальон и чувствую, как будто папа со мной.
Даша моментально потеряла интерес к этой вещице, и ещё раз поторопила подругу. Вместе они прошли половину пути до школы, когда Даша вдруг остановилась.
– А ты куда? – спросила она Олю.
– Туда же, куда и ты – на ёлку.
– В джинсах?
– Мне Наталья
Даша какое-то время смотрела на Олю. Затем произнесла:
– Ты не можешь идти! Ты болеешь! Тебя не пустят!
– Даша, не говори ерунды! Я уже не болею, у меня даже кашля нет, – ответила ей Оля. – Ну, кому какая разница, что я приду на ёлку. Нам Наталья Петровна всегда говорит, что если вам дали роль будьте ответственны, и даже если заболели всё равно придите.
–Ты не должна идти!
– Почему?
– Тебе нашли замену в танце, так что ты свободна!
– Глупости! – засмеялась Оля. – Мы с Данилой лучшая пара! Замена – это всего лишь подстраховка, Наталья Петровна всегда так делает, но если я приду, то буду танцевать.
Даша покраснела и начала кричать на всю улицу, так что прохожие оборачивались на девочек.
– Неправда! Наталья Петровна, сказала, что мы с Данилой лучше танцуем. И вообще, он мне предложил дружбу, и мы теперь встречаемся.
Теперь покраснела Оля.
– Тебе? – тихо переспросила она. – А почему ты вчера ничего не рассказала?
– Тебе настроение не хотела портить. Ты и так пришла, разнюнилась, меня никто не любит, про меня все забыли, игрушки у меня клянчила!
Оля с детского сада дружила с Дашей и знала её вспыльчивый характер. А также знала, что когда Даша рассержена, она выдаёт обидные слова. Потом, конечно, извиняется. В последние пару лет Оля научилась отшучиваться, чтобы не накалять обстановку, после чего подружка приходила в себя и сразу просила прощения. Но сегодня Оля была очень сильно уязвлена интерпретацией её вчерашней ситуации.
Она молча посмотрела на Дашу, сунула ей в руку обезьянку, и, развернувшись, пошла в другую сторону.
– Данила меня любит, а не тебя! – крикнула ей вслед Даша. Голос её звучал неуверенно, но Оля не обращала внимания на нюансы тона. Она уходила вдаль.
Даша, немного поглядев ей вслед, пошла в школу, держа обезьянку в руках. Она не любила ссориться с Олей, и червячок сомнений шевелился у неё в душе.
– Я права, – говорила она себе. – Оля же болеет. Ей и врач сказал – не ходить в школу. Вот пусть и сидит дома.
«В конце концов», – думала Даша, – «у Оли и родители вместе живут, и брат есть, который не раз защищал её, она худая и симпатичная. Олю многие в классе любят, а над Дашей смеются. Так не должно быть, чтобы одним всё было дано, а другим – ничего».
Стыдно было и за ложь про Данилу. Даше он давно нравился, но мальчик отдавал предпочтение Оле. И тут вдруг Дашу ставят с ним в пару, в качестве замены. Почти две недели они вместе учили движения,
Она так ждала этого дня, так рассчитывала на него и тут, как гром среди ясного неба – всё могло пропасть из-за Оли, из-за её желания вернуться и занять своё место.
– Нет-нет, – сказала Даша себе, подходя к школьному крыльцу. – Сегодня мой день, я его заслужила.
А Оля шла от школы, пытаясь сдержать слёзы. Она стеснялась реветь на улицу, на виду у прохожих, сама помнит, как это привлекает внимание прохожих. Не хотелось лишних вопросов, сочувствия от посторонних людей. Да и что она скажет им? Что её забыла поздравить собственная семья, и накричала лучшая подруга? Разве это беда, подумают взрослые, умудрённые опытом люди.
Девочке хотелось вернуться домой, лечь в свою кровать и наплакаться за закрытой дверью уютной комнаты. Конечно, сначала придётся выслушать нотацию от Ларисы. Ну и пусть. Пусть её ругают, не убьют же в конце концов.
Путь домой лежал через подземный переход. Там всегда можно было увидеть множество попрошаек. Кто-то просто сидел или стоял с табличкой с жалобными надписями. Но одна группа привлекала больше внимания.
Их было трое, все дети Олины ровесники. Девочка пела под «минусовки», а два мальчика её охраняли, и переворачивали кассету в магнитофоне. Оле понравился голос девочки, её улыбка, задор. Казалось, что ей абсолютно безразлично, что она поёт в переходе, одета в потёртую, и явно давно не стиранную одежду. Казалось, что такая жизнь её вполне устраивает.
Оля стояла около этой группы минут 10, все больше заряжаясь весельем от девчонки. Она даже стала пританцовывать в такт музыке.
Мальчишкам, охранникам певицы, не понравился такой интерес со стороны Оли. Они подошли к ней, стали по обе стороны, и так тихо, чтобы слышала только она, произнесли:
– Слышь, чувиха, вали отсюда, пока мы тебе косточки не переломали.
– Угу! А то глядишь, еще чё похуже можем сделать.
Девочка в это время закончила петь и увидела своих друзей около Оли.
– Эй, что там у вас?
– Да, тёлка, что-то вынюхивает.
– Я не вынюхиваю, – сказала Оля. – Я просто стою.
– Вот и вали просто отсюда.
– Тебя как зовут? – спросила девочка.
– Оля.
– А меня Миранда. Ты чего здесь? Такие как ты в это время либо в школе, либо дома.
– А я убежала, – призналась вдруг Оля.
– Что, предки напились и побили?
– Нет, мои родственники забыли о моем дне рождения.
Миранда и мальчики прыснули от смеха.
– Забыли про мой день рождения! – передразнил один из ребят. – Да я вообще не знаю, когда я родился! Мои предки каждый день готовы были отмечать мой день рождения.