За Новгород

Ли Владимир Федорович

Кое-кто из новгородчан сами отправились со своим товаром — мехами, медом, воском, пользовавшихся спросом у приезжих купцов, к острову Готланд на другой стороне Варяжского моря, через который шла основная торговля северных стран. Но то, что привозили они оттуда, составило малую долю от продаваемого гостями, так что те снимали основной навар за свой ходовой товар. Недовольство местных время от времени выплескивалось в разных стычках, доходило до драк, порчи имущества и других чинимых ими пакостей. Гости не раз обращались с жалобой в верха, доходили до князя или оставляемого им посадника, но особого толка не добились — после недолгого

затишья все продолжалось, как прежде.

Как-то в начале лета наместник вызвал к себе Варяжко. Вначале похвалил за работу на торге — порядка там стало гораздо больше. Купцы, другие торговцы, горожане отзывались о произошедших там переменах добрым словом, о чем и высказался боярин. Но тут же перевел речь о поступившей ему жалобе от готских купцов — вчера ночью неизвестные колобродники забросали камнями их подворье, побили окна, испортили товар. Да и кое-кому из них тоже досталось, когда выскочили на шум — одному камень угодил прямо в голову, у других также есть ушибы. Поймать злоумышленников не удалось — те убежали, когда охрана подворья бросилась за ними. Подозревают, что не обошлось без участия старых недругов — местных купцов, хотя прямых улик нет.

Собственно, дело напрямую самого Варяжко не касалось — происшествие случилось не на торге, да и боярин не обвинял в чем-то своего соглядатая. Но коль в нем подозревались купцы из подведомого тому заведения, то Истислав и поручил разобраться с ним. Первое, что предпринял юноша, вернувшись в торг, переговорил со знающими людьми — старшиной, доверенными купцами. И Видогост, и Горан, другие, с кем он обсуждал случившееся на готском подворье, косвенно подтвердили подозрение о причастности местных торгашей. Конечно, прямо о том никто не признался, но по довольному тону, ухмылкам, проскакивающим иногда оговоркам вроде — так им и надо, — дали ему повод утвердиться в этом мнении.

Замять такое дело, спустить на тормозах не мог — оно наносило немалый урон чести Новгорода в глазах иноземных гостей, могло отвратить кого-то из них от ведения дел здесь. Допустить же подобного власти не могли — страдала слава открытого для всех торгового города, да и пошлина на заморские товары составляла немалую часть казны. Хотя по меркам иноземных торгов была весьма скромной — гривна с ладьи, за съестные припасы — и того меньше. Кроме того, что требовалось найти виновных в совершенном нападении на готский двор, не меньшую задачу составлял поиск приемлемого обеим сторонам компромисса, иначе подобные конфликты будут повторяться раз за разом.

Искать, кто конкретно науськал лихих людей на готов, Варяжко не стал, да и вряд ли купеческое сообщество выдало бы кого-нибудь из своих. Пошел по тому же пути, как и в стычке между словенами и кривичами, предложил наместнику переложить взыскание виры и откупа на общину, пусть она сама разбирается — с кого именно. Кроме того, посоветовал принять договор с иноземцами о правилах торговли в городе. В нем оговорить, что те могут торговать только оптом, причем новгородским купцам, остальным лишь излишнюю часть. Взамен же обещать защиту от подобных случившемуся нападений, поджогов и прочих напастей, наносящих урон их жизни или имуществу. Если же такое произойдет, то город выплатит пострадавшему убытки по установленной в договоре цене.

Переговоры по договору шли трудно — день за днем, неделю за неделей представители готских и померанских купцов, других гостей вели торг с новгородскими

за каждую цифру. С общими условиями согласились почти сразу, после первых споров все стороны признали нужность таких правил. Так же, как и с выплатой суммы за уже причиненный ущерб готам. Варяжко и уважаемые купцы вместе с пострадавшими посчитали убытки, после община оплатила их под давлением наместника — правда, особо не упираясь. С кого она потом взыскала — не стал выяснять, это их собственное дело. Через месяц стороны все же пришли к согласию и заключили первый в истории Новгорода торговый договор.

В первое время после подписания соглашения еще случались недоразумения и нарушения, особенно гостями — тайком продавали свой товар в розницу или обменивались между собой, минуя новгородцев. Когда же такие факты выявлялись и принародно наказывались, вплоть до конфискации, они скоро прекратились. Те же, кто пускались во все тяжкие, понимали риск и не могли жаловаться на принятые к ним меры. Так к общему пониманию решилась в основном тянувшаяся не первый год тяжба с иноземными купцами, а Варяжко, чья заслуга была понятна всем причастным, получил весомое уважение и влияние в торговом сообществе города, несмотря на свой юный возраст.

К тому же за проявленное рвение удостоился существенных для него благ — наместник назначил ему особое жалование, кратно превышающее прежнее, а также выделил долю от взысканных им с нарушителей сумм, вылившуюся в довольно значительную прибавку. Так что у Варяжки вскоре завелась довольно увесистая мошна серебра, которую вложил на паях в новое дело — игровой аттракцион для детей. Карусели с лошадками, тир с игрушечными луком и стрелами, веревочный парк, кольца для набрасывания, горки и качели — что-то из этих забав уже было известно, но больше нет. Варяжко несколько дней продумывал весь комплекс, делал наброски по памяти, просчитал издержки, после обратился к Горану — собственных средств не хватало. Тот сразу ухватил суть новых игрищ и возможный доход от них, согласился вложиться в общее на двоих дело.

С купцами, ездившими в Висбю, стольный град Готланда, пришла весть о беглом князе Владимире и его дяде Добрыне. В минувшую зиму им не удалось сговориться с варяжскими конунгами — те не повелись на посулы богатой добычи, потребовали задаток в половину суммы найма. Этим летом они оба приехали в новгородское подворье, устроенного купцами в Висбю по примеру готского в Новгороде, попросили помощи — дать им до осени две тысячи гривен на наем войска варяжского. Посулили взамен многие блага после восшествия на киевский престол. Купцы пообещали передать их просьбу народу, а там — как решит вече.

Эту новость Варяжко услышал нечаянно, из разговора двух торговцев, позабывших об осторожности в пылу спора. Похоже, что среди них, да и других новгородчан, нет единого мнения — все же сумма огромная, такую город выплачивал ежегодно Киеву, также осенью. Никто из знакомых купцов, с кем Варяжко за последние месяцы сблизился, вел общие дела, не посчитал нужным поделиться с ним важным известием. Все же он оставался для них чужаком, ставленником киевского князя. Судя по прежней истории, когда Владимир вернулся на Русь с варягами, новгородцы передали тому нужную сумму, так что он не сомневался — какое же решение примет вече. И изменить что-то с этим уже не в его силах. Единственно, в чем он мог повлиять — помещать передаче денег, перехватить их.