За одним столом
Шрифт:
Существа эти были самые разные: души людей, эльфы, какие-то домовые и другие, которым не знаю и названия. Прежде думала, что все эти персонажи – сплошные сказки, выдумки и страшилки народные.
Тогда же сложились наши отношения со Шломо аМэлех.
Вот дневниковая запись одной из важнейших встреч «года открытых дверей». Разговор вела с помощью маятника: записывала свои вопросы к гостю, а вместо ДА и НЕТ ставила соответственно плюс или минус.
1995.05.26. Встреча с Лэваном
Утром несложная и даже грубая мысль, но все же важная: есть люди, которые работают в системе поиска с заранее
Вчера А.А. упомянул по телефону «Розу о тринадцати лепестках» Штайнзальца. Уже читала, но потянуло, и стала читать снова. Увидела, как переменилась за это время (с первого прочтения года полтора-два прошло). Все вижу иначе, все понимаю практически, как собственный опыт и переживание.
Сейчас 19.46, немного кружится голова, изменение зрения, все слегка вибрирует.
– Придет кто-то искушать +
– Искушать будет всезнайством +
Я это поняла, отметив свою реакцию на то место Штайнзальца о «знании всего сущего», которое открывается стоящему на перекрестке, где пересекаются различные миры. Но быть гадалкой или оракулом – не мое дело. Это ловушка: имена и числа вместо смысла и чувства.
– Слева уже кто-то стоит +
– От тебя ли кружится голова +
– Или это от мятного чая –
– Тебе очень надо со мной говорить +!
– Мне-то не очень хочется …
– У тебя задание …+
– Ты надеешься, что я помогу +
– Попробую понять, в чем твоя проблема…
– Сон (слышу в себе) +
– Разве там, где ты, спят –
– Страх (слышу в себе) +
– Тебе страшно +!
– Твое нынешнее состояние похоже на страшный сон +
– Твое имя… ЛэвАн13 (слышу в себе) +
– Здесь связь с левой стороной +
–Ты был плэу (человеком)14 +
– Было много скорби +
– Много ошибок +
– Все это следует за тобой сейчас +
– Это и есть страшный сон –
– Ты узнал последствия +
– Они разрастались в геометрической прогрессии +
– Они настигли тебя самого уже здесь +
– Но ведь эта волна не бесконечна +
– Тебе надо за что-то зацепиться, чтобы она не унесла тебя с собой +!
– Ты думаешь, я смогу удержать – +
– Ты уже пробовал с кем-то еще + –
– Но ведь ты приходил не за этим +
– А теперь передумал –
– Ты хочешь мне что-то предложить +
– Свет (слышу в себе) +
– Но я вижу только светящуюся точку +
– Вот ее ты и предлагаешь +
– Ты, наверное, волшебник, оккультист +!
– Скажи мне самое главное обо мне +
– Творчество (слышу в себе) +
– Нет, это глупость гордыни –
– Ты не согласен, потому что ты Лэван, и твои импульсы по левую сторону +!
– Творчество – пустое слово, потому что и потенция, и процесс
– Скажешь теперь, что главное во мне –
– Видишь, ты делаешься смиренным +
– От этого немного легче +
– Что-то еще у тебя в запасе +
– Вера (слышу в себе) +
– Ты спрашиваешь, верю ли я –
– Ты спрашиваешь, что такое «вера» +
– Вера – это предзнание тех людей, которым не дано знать. То есть тех, у кого недоразвит орган знания, как неполноценное зрение или слух. Это – радость скорбного, это – посох немощного, это – свет слепого. Это саваоф есту ежпонт (благо будет и скорбному). Ты согласен – … ++!
– Теперь тебе следует спросить, что такое знание +
– Знание – это совпадение, это – отзвук согласия нашего с высшим, это – органическое пребывание отдельной сущности в структуре hофра (Того, кто Всё).
– Видишь, ты чуть не поймал меня на крючок всезнайства +
– Я пока еще не знаю, что такое «знание» +
– Тебе интересно со мной –
– Ты выполнил свою задачу +
– Ты поймал меня +
– Ты прав, всезнайство – мое слабое место +
– Спасибо, что напомнил +!
– Тебе теперь легче +
– Или тяжелее +
– Вот и разгадка: у Него нет однозначных ответов, все парадоксально +
– Амир! (Спасибо!) +
– Теперь доволен …
– Ты здесь, ЛэвАн +
– Ты по-прежнему парадоксально доволен-недоволен +
– Твой сонный страх прошел +
– Хоть этим-то ты доволен +
– Но до смирения мне так же далеко, как тебе –
– Ты мне льстишь –
– Не дай Бог мне тебе поверить +!
– Ты ЛЭван, ударение на Э +
– Теперь совсем другое ощущение… +
Словесная канва, полная вранья, похожая на светскую беседу, не передает сопутствующего внутреннего состояния. На самом деле, чем дольше мы говорили, тем больше я погружалась в страх. Обнаружила это, когда уже совсем заледенела и стала задыхаться15. Что-то было неладно с этим существом. Тогда и переспросила его имя, ударение на э – ЛЭван – все изменило. Сразу поняла, с кем говорю.
От этого понимания страх, как ни странно, отступил. Страх – это туман и смутность, он всегда уходит, как только наступает ясность, какова бы она ни была. Теперь я знала, кто мой гость.
И я захотела его увидеть. Приказала: покажи лицо! И тут же увидела. Увидела юношу, почти мальчика с едва пробивающимися усиками. Это тот несчастный возраст, который все отрицает – период тотального нигилизма. Подумала, что это существо, в отличие от живых мальчишек, никогда не вырастет и никогда не изменится. Он будет таким всегда, до конца времен! От этого пришел сначала ужас, потом огромная жалость. Заплакала о нем. Сказала ему, чувствуя себя матерью всего сущего: я тебя люблю. Этого он не смог вынести, свернулся в точку и вмиг улетел.