За одним столом
Шрифт:
Тот же шорох откуда-то сверху… А может, он впереди? Тихо-тихо, настойчиво, еле слышно. Он срастается с запахом свежего ветра и теплой земли, разбуженной солнцем. Где-то капает тоненько, звонко. Где-то тенькает и щебечет…
О, я вспомнил, я знаю! Так весной прорастает трава, раздвигая, пронзая осенние листья, расшевеливая тело земли. Этот шорох и теньканье, запах… Открываются двери весны…
Меня тянет туда, что-то больно внутри натянулось и тащит… И я так хочу жить!
В новом мощном порыве я опять собираю себя. Я встаю на трясущихся лапах, вонзаясь когтями в камни, гремя чешуей, разметая хвостом наслоение
Вот, моя голова уже вышла на свет… И я слепну в нахлынувшей ярости-яркости этого мира, я тону в сияньи небес, я запутался весь в пестроте этих утренних бликов. Мои ноздри топорщатся, жадно вбирая тысячи влажных потоков – всю сочную смесь ароматов весенних гор. Мои уши оглохли в рассветном грохоте птиц. Я стою и дышу, и вдыхаю, вдыхаю, вдыхаю, как будто сто лет не дышал. И я, кажется, плАчу…
Я стою на ногах! И слежу, как гордое солнце поднимается медленно и неуклонно. И с каждым дыханьем сила жизни входит в меня и пронзает насквозь мое тело.
Сумасшедшая радость с привкусом боли несется по моему хребту, достигает железного пика. Эта радость разносит по телу силу, она сотрясает и оживляет ткани. И все тело дрожит, наполняется жаждой жизни – ее трепетный зов разливается, ходит внутри, напрягая каждую жилку, насыщая каждую клетку! Реки силы, ручьи и потоки силы – бесшабашная песня весенних струй!
Я стою, я дышу, я живу! Я наполнился силой. И теперь я хочу движенья!
Моя сила уже несется по телу обратным потоком, достигает гортани, горла. Вот она на подходе, совсем уже близко – и она вырывается из меня огнедышащим ревом! Этот рев новорожденного дракона заполняет собой все первозданное небо. Разбиваясь о горы, множится, полнится, отражается эхом, возносится к невидимым звездам и падает вниз, мощью своей сотрясая всю землю!
Мой хребет топорщится в небо. Из ноздрей вырываются искры. Хвост мотается, бьется, железным шипом рассекает со свистом воздух. Я вытягиваю мою могучую шею и свожу лопатки. Еще раз, ещще, ещщще…
Наконец! Я расправил и встряхиваю мои драгоценные, полупрозрачные, мои легчайшие, чуть розоватые, мои перепончатые, безумного размаха… Я слегка напрягаю тело и, не спеша, простираю огромными стрелами мои могучие крылья.
Как давно я не чуял себя во всей своей мощи!
Как давно не смотрел с высоты на всю эту бренную землю!
Вдох. Щекотка под сердцем… Вдох…
Шаг! И я срываюсь с уступа в пропасть. Удар воздуха в грудь… Вверх! Быстрее, быстрее! Брызги солнца в глаза… Я – в небесах! Тьма сгустилась внизу – смешались все горы, долины и реки. И теперь их туманная карта, не спеша, покрывается облачными слоями, покров за покровом.
Тишина. Только свист моих крыльев и трубные звуки дыханья. И бескрайнее поле сверкающих белых холмов… Моя тень разлеглась по холмам облаков, пораскинулась синим крестом, извиваясь, течет подо мною…
Я лечу! Я дышу! Я живу!
О, ни с чем не сравнимое, о, величайшее из наслаждений!
О, вечное!
Лестница и колодец 1
К тому же периоду открывания (не хочу сказать «откровения») относится один из удивительных снов, который получил продолжение и подтверждение много лет спустя12.
Стою перед уходящей вверх широкой лестницей, сложенной из больших белых
На фоне солнца, чуть справа от меня, стоит человек в длинных торжественных одеждах. Сразу во сне понимаю, что это – молодой царь. У него вьющиеся волосы и белые зубы, ярко блестящие по контрасту с черной бородой и усами. Он улыбается мне, делает несколько шагов вниз по лестнице, останавливается и манит к себе рукой. Он очень веселый и ясный, и я устремляюсь к нему – карабкаюсь по высоким ступеням ему навстречу…
В этом сне было что-то, меня ошеломившее: остановившееся солнце, и этот человек, который сам был, как солнце, и зачем-то он звал меня к себе…
Географически дело происходило – несомненно! – в Израиле, о котором у меня были очень смутные представления, куда я и не мечтала когда-нибудь попасть. Но одна моя тогдашняя сослуживица как раз собиралась туда в гости к родственникам, и я нарисовала ей план моего сна – колодец, лестницу и неопределенное здание – с просьбой сфотографировать любое место в Израиле, которое покажется ей хоть чуточку похожим. Конечно, ничего из этого не вышло. На том дело тогда и закончилось.
Некоторое время гадала, кто этот, стоявший на лестнице. Вдруг – с той же несомненностью – узнала в себе, что это Шломо аМэлех. Так иногда бывает.
Сейчас понимаю, что тот сон своим еще неясным призывом открыл тему, которая развивалась еще лет двенадцать в России, а потом переселила меня в Иерусалим. Она до сих пор остается одной из главных движущих сил моей текущей жизни.
Год открытых дверей
В 1995 году у меня начался период, который я про себя назвала «год открытых дверей». На самом деле это продолжалось не год, а полтора или два. Тогда ко мне, практически, каждый день, приходили разные существа из параллельных миров. Кажется, приходили все, кому не лень. Чувствовала, что с каждым из приходящих должна пообщаться, независимо от комфортности такого общения. Иногда от пришельца исходила агрессия, вызывая чувство опасности, иногда пришелец пытался обмануть, скрыть свои истинные намерения. Хотя были и прекрасные существа – нежнейшие, любящие и чистые.
Обычно такие контакты начинались вечером на кухне, когда я готовила, убиралась или мыла посуду. Стала заранее класть на стол тетрадь и ручку, чтобы сразу записывать.
Позже догадалась, что, во-первых, это была именно практика контакта – тренировка способности различать невидимо присутствующих. Во-вторых, я постепенно узнавала, кто такой ЧЕЛОВЕК среди других существ, каковы его полномочия и возможности. Возможности колоссальные и полномочия громадные.
Когда приходил кто-то хитрый, недобрый, врал о себе и пытался морочить, стоило сказать ему: «именем Всевышнего!», – как все сейчас же выходило на чистую воду, и он называл свое настоящее имя. Иногда, если я была достаточно проницательна, показывал свое лицо.