За Отчизну
Шрифт:
Шимон сломя голову бросился с крепостной стены во двор замка. Навстречу бежал Генрих:
– Шимон, скорее, все готово! Сейчас табориты пойдут на штурм!
– Не волнуйся, Генрих. Надо кончить тех, в тюрьме.
– Это дело одной минуты!
– Так беги! На ключ. Я зайду сейчас снова на стену, чтобы меня там видели.
Генрих бросился к башне, а Шимон снова направился к крепостной стене. Там стоял невероятный шум и гам, поднятый мечущимися по стене защитниками замка. Табориты уже перебрасывали в нескольких местах мосты через ров и перебегали по ним,
Генрих сбежал с фонарем в руках в подземелье, торопливо открыл замок, выдвинул засов и, вынув из ножен меч, вбежал в темницу. Но там было пусто. Генрих осветил фонарем все углы - пусто. Вдруг его взгляд упал на чернеющее в полу отверстие люка. Он осторожно подошел к нему и заглянул - колодец. Пожав в недоумении плечами, побежал наверх разыскивать Шимона.
Шимон же стоял на верху стены вместе с братьями Коцовскими и следил за всем происходящим. Напротив них на пригорке, облокотясь на толстую дикую грушу, стоял коренастый человек с черной повязкой на лице. Вокруг него - гетманы и подгетманы, а позади всех - Млада.
Воевода протянул вперед руку с булавой:
– Гнездо изменников и клятвопреступников! Брат Рогач, раз они отвергли наши условия - приказываю: в плен не брать, никого не щадить!
К воеводе подбежал Ратибор:
– Отец! К вам пришли немцы. Сбежали от имперцев. Просятся к нам в войско.
Ян Жижка обернулся:
– Немцы? Какие немцы? Откуда?
К нему приближалось человек восемь рослых парней в одежде имперских наемников. Стоявший впереди других Роберт, подойдя к воеводе, почтительно поклонился и сказал:
– Штепан Скала сказал мне, что немцев, которые исповедуют чашу, вы не убиваете, но принимаете как своих братьев. Я привел к тебе моих земляков. Прими - и мы не пощадим жизни своей за чашу.
Ян Жижка окинул беглым взглядом новых таборитов:
– Штепан вам сказал правду. Но сейчас некогда с вами беседовать. Ратибор, возьми их с собой. А в Таборе я с тобой, - кивнул он Роберту, - поближе познакомлюсь.
Немцы поклонились и пошли за Ратибором.
– Что ж, Енек, - положив руку на плечо Яну Рогачу и не спуская взора с крепостных стен, заметил Ян Жижка, - пора бы и на приступ... Как думаешь?
Ян Рогач был явно не в духе и долго не отвечал воеводе.
– Что ж помалкиваешь? Или сказать напрямик не решаешься?
– В лоб, отец, их взять не так легко - много народу потеряем. Надо что-то придумать.
Воевода и гетман задумались.
– Пан Ян, - вмешался вдруг в их беседу тоненький голосок, - я знаю одно место, где можно незаметно пройти в замок. Пустите меня с отрядом, и я его проведу. Это вон там, в северной части стены, где кончается ров.
– Ты, дочка, твердо в этом уверена? Беги за Ратибором, скажи, чтоб с тобой проехал туда и как следует поглядел.
Скоро Ратибор и Млада возвратились. Выслушав рапорт Ратибора, воевода приказал:
– Бери
– Вот и дядя Роберт тоже знает этот пролом, - снова вставила свое слово Млада.
Воевода только сейчас заметил ее возвращение:
– Ты опять тут? Ну какой там еще дядя Роберт?
– Да тот, что привел к вам немцев. Он у нас в Раби был тюремщиком и помогал пану Штепану.
– Ах, вон оно что... Однако надо начинать. Енек!
– подозвал он Рогача.
– Готовь людей к приступу. Как заметишь вон там дым - дай залп из всех гауфниц и тарасниц и бросайся на стены всей силой...
Прошло еще томительных полчаса. Терпение Яна Жижки истощилось. Он подошел к высокой старой груше и не по летам ловко стал на нее взбираться, чтобы лучше видеть замок и сигнал Ратибора.
В это самое время Шимон и братья Коцовские с арбалетами в руках стояли на стене и неторопливо пускали стрелы в осаждающих. Внезапно Шимон дернул пана Сезиму за локоть:
– Пан Сезима, глядите на ту старую грушу! Видите на ней человека с черной повязкой на лице? Вон того, в кирасе, без шлема, видите? Это Ян Жижка!
– Сам Ян Жижка?
– переспросил пан Сезима.
– Он самый. Я знаю его еще по Праге.
– Гынек, бери арбалет!
– обернулся Сезима к брату, - Смотри, на груше человек - это Ян Жижка!
Все трое подняли арбалеты и тщательно прицелились.
Ян Жижка продолжал пристально смотреть на замок. Наконец с северной стороны показалась высокая струя дыма.
– Енек!
– во весь голос крикнул воевода.
– Залп! Теперь на приступ! Вперед! Бей, бей, не щади никого! За Табор!
Шимон и Гынек Коцовский выстрелили почти одновременно, а вслед за ними пустил стрелу и пан Сезима. Две первые стрелы просвистели мимо уха воеводы, но третья глубоко пробила ему щеку, пройдя под правый глаз. Ян Жижка со стоном схватился за лицо и пошатнулся, но все же левой рукой удержался на дереве. Заливаясь кровью, он стал медленно спускаться вниз.
Услышав приказ воеводы, Ян Рогач сразу же после пушечного залпа бросился во главе войска на замок, в то время как Ратибор с Карлом ворвались внезапно на задний двор замка и ударили с тыла на защитников стены. Внутри двора и в самом замке завязалась яростная рукопашная схватка.
Ян Жижка оперся о дерево и закрыл залитое кровью лицо платком.
– Отец, что с вами?
– в тревоге бросилась к воеводе Млада.
– Дочка, я ослеп на второй глаз. Стрела... Не поднимай шума.
Подбежал Матей Лауда:
– Брат Збынек, становись за воеводу: отец ранен!
Жижка потерял сознание и опустился на землю Лицо его было землистого цвета, кровь стекала со щеки на панцирь. Млада, едва сдерживая слезы, стала осторожно вытирать ему кровь с лица.
Появился лекарь. Покачав головой, он запретил вынимать стрелу. Матей Лауда приказал уложить раненого вождя на лучшую телегу и сам повез своего старого друга в Прагу.