За пеленой надежды
Шрифт:
Но у Рут был опытный и натренированный глаз. Она видел изгибы и пространства, которые очерчивали тело ее почти четырехмесячного плода — не принадлежавшего к человеческому роду, похожего на креветку пришельца, парившего в темном пространстве среди звезд.
Рут пришлось отвести взгляд. Судьба маленького, еще не сформировавшегося человечка зависела от нее, от всех этих людей, которые могли даровать ему жизнь, выявив, что миновала его болезнь, которую по воле случая могли передать крохе мать и отец. «Я не имела права зачать тебя, если скоро придется оборвать твою жизнь».
— Как ваши дела, Рут?
Она одарила доктора грустной улыбкой:
— Хорошо…
Тест
— Это будет недолго. Ребенок в удачном положении.
Она снова уставилась в потолок, залитый белым арктическим светом. Помещение было зеленовато-белого цвета, на полу, застеленном белым линолеумом, стояла холодно поблескивающая аппаратура из нержавеющей стали. Она могла лежать на любом столе этой больницы — в операционной, в кабинете радиационного облучения, в морге — все они были абсолютно безлики.
Услышав, что подвозят маленький поднос на колесиках, Рут закрыла глаза. Она неплохо знала эту процедуру, сама не раз вводила длинную иглу. Но вся разница в том, какой конец иголки обращен к тебе. Огромная разница. И как бы Рут ни старалась, она не могла успокоиться.
Она чувствовала, как датчик, словно маленькое животное, ползает по ее обнаженному животу, услышала, что доктор Селби пробормотал: «Вот здесь», и ощутила прохладный мазок антисептика на участке своей кожи.
— Рут, это ксилокаин, — пояснил он, и она почувствовала укол, после чего этот участок онемел.
Как сторожевому псу, проверяющему, не случилось ли чего, Рут хотелось открыть глаза и взглянуть на монитор, на изображение своего ребенка, но ей не хватало сил сделать это. Глаза сами закрывались, и она подумала: «Почувствует ли мой ребенок вторжение холодного металла в свой теплый влажный мир? Плачут ли неродившиеся дети? Будет ли малыш сердиться на меня за это вторжение? Он не может быть безымянным в такой момент. Я дам ей имя. Я назову ее Лией. Лия, не плачь, мама с тобой».
— Хорошо, Руг. Начнем. Сейчас расслабьтесь, вы ничего не почувствуете.
Рут ощутила тупой укол и больше ничего. Однако мысленным взором она видела, как игла проникает через кожу, плоть и мышцы. Игла пронзила брюшину, стенку матки, затем…
«Бедная малышка! Несчастная беззащитная малышка! Я не в силах защитить тебе от насилия. Ах, Арни, мне так страшно, я так одинока! Жаль, что я не согласилась, жаль, что я не разрешила тебе прийти сюда вместе со мной, с нами, поддержать меня.
Папочка…»
Рут заплакала.
26
Рут ничего не могла понять. По всем законам природы и науки, этой пациентке сейчас положено быть беременной. Рут не только ничего не понимала, но и расстроилась. Ей казалось, что ускользающий ответ вот-вот отыщется, стоит только протянуть руку еще на дюйм, и все станет ясно. Это были тщетные надежды: доктор Шапиро дошла до предела своих знаний и искусства.
Они сидели на плетеном диване в ее кабинете, на белом диване с бледно-зелеными и желтыми подушками. С трудом пробивавшиеся лучи ноябрьского солнца, словно тонкий дождь, падали на ткань. В углу стола, бросая вызов северному климату за окнами, ало-золотистые рыбки посверкивали в своем аквариумном мире. Кабинет Рут, который она спроектировала сама, кипел жизнью. В приемной висел плакат с надписью: «Война вредна здоровью детей и остальных
— Джоан, боюсь, я не знаю, что и сказать вам. Я сделала все возможное.
Миссис Джоан Фримен была замужем уже два года и отчаянно хотела обзавестись детьми. Она теребила носовой платок.
— Доктор, разве вы не можете оплодотворить меня искусственно? Спермой моего мужа?
— Джоан, ваши анализы после коитуса нормальны. Я ничем не могу улучшить то, что делает ваш муж.
И это бесило больше всего. Когда миссис Фримен пришла к ней в первый раз, Рут провела обычный осмотр и задала обычные вопросы, ответы на которые подтвердили, что перед ней нормальная, здоровая молодая женщина двадцати трех лет. Она никогда не болела воспалением органов таза, до брака по религиозным причинам никогда не пользовалась противозачаточными средствами, никогда не беременела, не делала абортов. Месячные приходили регулярно, достаточно обильные, яичники были нормальных размеров, матка не смещена. Анализы крови и тест Рубина тоже оказались нормальными. Сексуальные отношения с мужем благоприятствовали беременности: половые сношения происходили как минимум три раза в неделю, смазочных средств не использовали, и оба не принимали душ после эякуляции. Анализ спермы мистера Фримена был тоже нормальным.
Тогда почему же она не могла зачать?
С первого визита прошло пять месяцев, а Рут даже не приблизилась к разгадке. После обычной терапии — карта изотерм, подушка под бедрами, графики цикла плодородия — Рут задавала себе вопрос: «Следует ли делать лапароскопию?» Это означало бы вторжение в тело пациентки инструментами длиной в фут, чтобы проверить, нет ли спаек или незамеченного заболевания слизистой оболочки матки? Рут не любила прибегать к неоправданным хирургическим действиям, не любила механических и лекарственных средств. Но без них она никак не могла помочь этой женщине.
— Я могу лишь посоветовать вам обратиться к специалисту по проблемам репродуктивного здоровья.
— Вы хотите, чтобы я обратилась к другому врачу?
— Джоан, я для вас сделала все, что могла. Возможно, вам какое-то время не надо ни к кому обращаться. Просто ведите прежнюю жизнь, больше отдыхайте, верните чувства в вашу сексуальную жизнь… — Рут умолкла и, не завершив свою мысль, развела руками.
Лечение от бесплодия имело нежелательное побочное действие — пациентки часто жаловались на то, что из их сексуальной жизни исчезли очарование и романтика. Муж и жена были полны решимости совершить «удачный шаг» в «удачный момент» и произвести ребенка. В любовных отношениях пропадали экспромт и изобретательность. Муж сходился с женой, когда того требовала карта изотерм; занимались любовью утром, и ни у того, ни у другого не было желания бежать к врачу на послекоитальные анализы. Растущее напряжение нередко приводило к импотенции, что, в свою очередь, порождало апатию. Секс становился чисто механическим занятием, его цель сводилась к воспроизводству потомства.
Рут встала с дивана и подошла к заваленному бумагами столу. Перебрав папки, карты и брошюры, она нашла список направлений.
— Вот, — начала она, ободряюще улыбаясь, — он работает в Сиэтле. Так что у вас не будет проблем…
— Он?
Взгляд женщины говорил красноречивее всяких слов. Рут удалось лишь виновато пожать плечами и сказать:
— Мне жаль, но он единственный, кого я могу порекомендовать. Я слышала, что он очень хороший специалист.
Миссис Фримен уставилась на свои руки: